Владимир Фромер - Солнце в крови. Том первый

Победа в Шестидневной войне поставила израильское руководство перед проблемами, с которыми ему прежде никогда не приходилось сталкиваться. Со всей остротой встал вопрос: как быть дальше?

Израиль получил новые стратегические границы, которые было гораздо легче защищать. Получил территории, на которые имел историческое право. Но вместе с ними приобрел демографическую бомбу в виде миллиона арабов и вызвал взрыв арабского национализма, с фатальной неизбежностью приближающий новую войну.

Израиль располагал тогда лучшим правительством за все годы существования. Леви Эшкол, сочетавший трезвость мышления с огромной работоспособностью. Аба Эвен с его утонченным аналитическим умом. Игал Алон, идеалист и прагматик, генерировавший идеи. И, наконец, Моше Даян, человек, безусловно, способный и творчески одаренный, но презирающий людей и в глубине души самого себя.

Эшкол сумел превратить этих ярких, непохожих друг на друга индивидуальностей в великолепный рабочий ансамбль.

Первым побуждением правительства Эшкола после как с неба свалившейся победы было обменять территории на мир. Но, по словам Абы Эвена, для этого арабы должны были понять, что мы не Всемирная выставка в Монреале, которую можно запаковать и увезти. Арабы не изъявили никакой готовности к такому пониманию, и постепенно надежды на мирные переговоры испарились. Тогда правительство попыталось разорвать кольцо арабской блокады в наиболее уязвимом месте.

Таковым считалась Иордания, понесшая самые ощутимые потери в Шестидневной войне. Предполагалось, что Хашемитское королевство с его преобладающим палестинским населением вполне может стать альтернативой палестинскому государству.

Началось зондирование почвы, а затем и тайные контакты с Иорданией со всякого рода сбоями, досадными недоразумениями, попятными шагами и новыми прорывами.

Наконец, в мае 1968 года Аба Эвен тайно встретился в Лондоне с королем Хусейном. «Маленький король» и рафинированный английский джентльмен, ставший израильским министром, не спешили выложить на стол свои карты. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга с любопытством, граничащим с изумлением. Беседа, похожая на завуалированную дуэль, продолжалась около часа. Эвен блестяще охарактеризовал положение Израиля и Иордании, используя неизвестные королю факты. С лапидарной, чисто британской лаконичностью обрисовал выгоды, которые ожидают Иорданию после установления мира.

Король молчал. Потом произнес, чеканя слова: «Я, господин Эвен, заинтересован в том, чтобы получить конкретные предложения вашего правительства. Без них мы зря теряем время».

В тот же день Эвен был уже в Иерусалиме. Выслушав его отчет, Эшкол сказал: «Вероятно, это наш шанс. Упустить его мы не имеем права».

29-го мая собрался узкий кабинет в составе Эшкола, Алона, Эвена и Даяна. Эти люди решали все. Охарактеризовав ситуацию, Эшкол спросил: «Что будем делать?» Поднялся Эвен. Это потом его интеллект стал раздражать пигмеев, составивших костяк руководства Рабочей партии. Тогда все считались с его авторитетом.

Эвен произнес: «Во-первых, нужно выработать четкую позицию по территориальному вопросу. Необходимо решить, что мы можем предложить королю. Во-вторых, я полагаю, что на следующую встречу с Хусейном должен отправиться премьер-министр. Арабы придают большое значение этикету».

«Хорошо, — усмехнулся Эшкол, — но тебя я возьму с собой».

«Господа, — взял слово Алон, — мы не можем и шагу сделать навстречу Хусейну, не получив одобрения всего правительства. И мы должны определить, где красная черта, переступить которую нельзя даже в обмен на мир».

Взгляды всех присутствующих остановились на Даяне. Министр обороны был, как всегда, сух и лаконичен. «Необходимо отдавать себе отчет в том, что мы можем предложить королю Хусейну, а что — палестинцам», — подчеркнул он.

Премьер-министр подвел итог: «Я согласен с Моше. Прежде чем идти к королю, нужно пойти к палестинцам. Возможно, с ними легче будет договориться».

В последующие недели Эшкол работал по уплотненному графику. Палестинцы Иудеи и Самарии посещали его кабинет в одиночку и целыми делегациями. Эшкол пытался выяснить, как они относятся к идее введения автономии в густонаселенных районах контролируемых территорий. Гости мялись и кряхтели. И, словно сговорившись, твердили одно: «Вступите в переговоры с королем. Как он решит, так и будет».

Эшкол потерял терпение. «Это не лидеры и даже не слуги, — сказал он, — это прислужники. Не с кем разговаривать».