Аркадий Акулов - Архитектор Сталина - документальная повесть

Постройка, в которой архитектору частично удалось вернуться к формам „своего“ конструктивизма, находится на Правобережье Енисея, активно осваивающемся в те годы. Это Дворец культуры завода „Красмаш“. Особенность градостроительной ситуации в какой-то мере определили выбор стилистики проектируемого объекта: во-первых, там не было зданий, построенных в чисто „сталинских“ формах, и, во-вторых, как следствие этого, у архитектора появилась наконец возможность не аккомпанировать какой-то уже имеющейся постройке, а попытаться самому задать определенную направленность будущему окружению Дворца. Это раскрепостило Мирона Ивановича, и он создал простое по архитектуре, композиционно рафинированное, но при этом все-таки опорное здание в пятиэтажной застройке одного из районов Правобережья. Как это было и в прежних его постройках, решение фасада основано на принципе симметрии. Центральная часть фланкируется двумя трехосевыми крыльями, и с учетом того факта, что здание имеет высоту в четыре этажа, получается весьма уравновешенная законченная композиция. Если в ряде предыдущих красноярских построек Мержанова ведущей темой главного фасада была ниша, то здесь — нечто вроде синтеза традиционной конструктивистской лестничной клетки и неглубокой ниши, намек на которую содержится в обрамляющем ее сложном профиле. Как и на фасаде „Совкино“, ниша снабжена решеткой. Боковые крылья Дворца культуры имеют четкое структуирование, что достигнуто самыми простыми средствами: глухие междуэтажные горизонтальные элементы снабжены изящными профилированными тягами, а простенки выложены из кирпича двух цветов, причем получившийся рисунок прекрасно поддерживает общую горизонтальную структуру здания. Ансамбль фасада лучше всего воспринимается с проспекта „Имени газеты „Красноярский рабочий““ — главной магистрали правобережной части города. От проспекта к Дворцу ведет широкая пешеходная трасса с соответствующим озеленением и благоустройством.

Весьма оригинальное название главной улицы правого берега говорит о некоем „культовом“ отношении к газете „Красноярский рабочий“, которое существовало в те годы. Мирону Ивановичу поручили спроектировать для ее редакции новое здание на проспекте Мира, где еще сохранилось старое, дореволюционной постройки. Оно было интересно как исторический памятник, имевший прямое отношение к зарождению издательского дела в Красноярске, в нем находилась в 1905 году первая подпольная типография большевистской газеты „Красноярский рабочий“. И, чтобы сохранить историческую постройку, архитектор решил расположить новый корпус с отступом от красной линии, а верхние ярусы его консольно вынести над старым одноэтажным зданием, которое в результате воплощения этой идеи оказалось бы словно в „пазухе“ новой, современной конструкции. В этом решении Мирону Ивановичу виделся не только новаторский композиционный прием, но и своего рода символ преемственности. Однако эта оригинальная идея не нашла поддержки в высоких партийно-правительственных кругах Красноярска: „Как это так? Дом на доме! Так не бывает! Нехорошо! Переделать проект“. В результате этой вынужденной переделки на главной магистрали города появилось добротно выполненное здание, но не более. Этот объект Мирон Иванович, всегда относившийся с особой требовательностью к своему творчеству, считал одним из самых неудачных созданных им за всю жизнь.

Что еще можно сказать о деятельности Мержанова в Красноярске? В составе творческого коллектива он стал автором ряда планировочных предложений по реконструкции исторической левобережной части города и по развитию строительства на правом берегу. Но резкий переход к абстрактным, точнее, индифферентным к месту архитектурным формам, который определился в это время, давался ему через силу. „Я не могу все время менять свои художественные пристрастия, — с горечью говорил он. — Я был конструктивистом, затем вынужден был стать „классиком“, а теперь вообще не понимаю, чего от меня хотят“.

В этом заявлении отразилось отношение всей творческой интеллигенции к тому, что произошло после печальной памяти постановления о ликвидации излишеств в архитектуре. Мержанов мог творить даже в это время, но только тогда, когда ему не мешали, когда не указывали. Чем облицовывать то или иное здание, как и где строить. Он мог творить, мог строить здание, но не мог „привязывать“ объект. Это, впрочем, относится ко всем зодчим, кто в тяжелое для нашей архитектуры время не предал свою профессию».