Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу - идеи войны и мира в России начала XIX века

В 1812 г. Александру I предстояло принять два трудных для него решения: отправить в отставку государственного секретаря М.М. Сперанского и начать войну против Наполеона. Оба эти решения были следствием изменения как внутренней, так и внешней политики. Сложность отставки госсекретаря заключалось в том, что Александр I не видел ему замены. Царю нечего было противопоставить имеющемуся у Сперанского плану преобразования России. Сам же Сперанский вызывал у Александра двойственное отношение: с одной стороны, царя раздражало ощущение интеллектуального превосходства госсекретаря, которое тот скорее подчеркивал, чем скрывал; с другой – царь не был уверен, что сможет без него обойтись, во всяком случае до тех пор, пока в его распоряжении не будет альтернативной политической программы.

Уже в 1811 г. Александр начинает прислушиваться к оппозиционным мнениям. Видимо, еще в марте 1811 г. он прочитал написанную специально для него записку «О древней и новой России» Н.М. Карамзина [Шильдер, 1897–1898, т. 3, с. 32], содержащую резкую критику как самого царя, так и всей его политики. В конце того же или в самом начале 1812 г. Александр ознакомился с «Рассуждением о любви к Отечеству». Его автор, А.С. Шишков, ничего не зная о сомнениях царя в Сперанском, опасался вызвать монарший гнев за «смелое покушение без воли правительства возбуждать гордость народную» [Шишков, 2010, с. 451 и сл.]. Между тем именно это «Рассуждение», как пишет сам Шишков, стало поводом для назначения его на должность госсекретаря, вскоре после отставки Сперанского. Известно также и то, что еще до Шишкова в качестве замены Сперанскому рассматривалась кандидатура Карамзина [Шильдер, 1897–1898, т. 3, с. 64].

В этот же ряд стоит включить и сардинского посланника в Петербурге Жозефа де Местра. Его положение при русском дворе до 1812 г. было непростым. Помимо скудного материального положения и разлуки с семьей Местр, де-юре оставаясь подданным Франции, в любой момент мог быть затребован Наполеоном. При этом Александр I, как союзник Наполеона, не имел никаких формальных причин отказать в его выдаче. В письме к кавалеру де Росси от 13 (26) марта 1810 г. Местр писал: «Единственное предположение, приводящее меня в ужас до такой степени, что даже страшно подумать, заключается в том, что император Франции может потребовать моего возвращения вместе с сыном, ведь несмотря на все мои усилия, я остаюсь просто-напросто французом». И далее в том же письме: «Предположим, что Наполеон меня потребует, и Александр на это скажет: “ Я не могу удерживать чужого подданного ”. Что делать?» [Maistre 1885, t. 11, p. 436–437].

Видимо, и Александр, не исключая такой возможности, предпочитал держаться в стороне от сардинского посланника. Об этом, в частности, свидетельствует запись Местра, сделанная в январе 1809 г.: «При дворе император проходит мимо меня. Он скользит как капля воды по навощенной крыше. Я ловлю вежливое: «Как поживаете? – Очень хорошо, Сир» [Vermail, 1927, р. 105]. По мнению Ф. Вермаля, холодность царя объяснялась еще тем, что Местр после неудач Наполеона в Испании открыто говорил о необходимости разорвать союз с французами, не одобрял встречу императоров в Эрфурте и высказывался против русско-шведской войны [Ibid.].

К началу 1812 г. отношение царя к сардинскому посланнику меняется. 13 (26) февраля Местр записал в дневнике: «Граф Толстой, обер-гофмаршал, сделал мне важное предложение от имени Его Императорского Величества» [Maistre, 1923, р. 194] [29] Из письма Местра кавалеру де Росси от 21 февраля (4 марта), предложение это было сделано 14 февраля [Maistre, 1884–1886, t. 8, р. 91]. Даты, проставленные в письмах, часто не совпадают с датами в Записных книжках. . Речь шла о том, чтобы «стать во время войны, которая кажется неизбежной, редактором всех официальных документов (как публичных, так и секретных), исходящих непосредственно от него» [Maistre, 1884–1886, t. 8, р. 91]. На следующий день, 14 февраля, Местру было сказано, что «все его идеи одобрены» [Maistre, 1923, р. 194]. 5 марта вечером, с 8 ч до 9 ч 45 мин., на квартире Николая Александровича Толстого состоялась неофициальная встреча Местра с царем. Встреча носила почти конспиративный характер. На ней Местр согласился, не покидая своей службы, редактировать для царя государственные бумаги. При этом он особо оговорил, что не сможет «иметь секретов от короля Сардинии», на что Александр ответил: «Я никогда не потребую от Вас ничего, что могло бы поставить Вас в неловкое положение» [Maistre, 1884–1886, t. 12, р. 96].