Раймон Казель - Иоанн Слепой. Граф Люксембурга, король Чехии

Чтобы продемонстрировать добрую волю, Иоанн решил провести три недели в замке Петра из Рожмберка. Он занял это время охотой и развлечениями в обществе знатной молодежи. По своему задору, смелости и ловкости он не имел равных среди рыцарей и сразу же приобрел большую популярность в среде баронских сыновей. При этом он умело многих одарил по случаю принятия новых присяг на верность. Произошла разительная перемена — те, кто прежде столь ожесточенно боролся с ним, быстро превратили его в своего кумира.

Изменение позиции Иоанна по отношению к знати чрезвычайно раздражало Елизавету. Она была оскорблена за короля, ставшего монархом без власти. Она считала, что на такую роль соглашаться смешно, и не стеснялась говорить ему об этом. Иоанн прекрасно шал, что, лишившись прерогатив, попал не в самое завидное положение, но замечания Елизаветы выводили его из себя. Он знал, что компромисс, предложенный Людовиком Баварским, был единственной картой, которой он мог сыграть, если хотел сохранить титул чешского короля. Будь он достаточно неосторожен, чтобы поддаться нетерпению или гневу, он бы рискнул своим троном, имея все шансы его потерять. Знать только и ждала нового проявления злой воли с его стороны, чтобы взять себе короля из Габсбургов, и тогда Иоанн мог утратить не только Чехию, но и все позиции своей семьи в Германии, которые победа Фридриха Красивого поставила бы под угрозу. Отчасти унизительная политика, которой он решил придерживаться, была единственно возможной. Тот факт, что он в своем возрасте и при его характере это понял, говорит в пользу Иоанна.

Обратной стороной медали был тот факт, что отношения с женой становились все хуже и хуже. Знать, чьего расположения он теперь искал, настраивала его против Елизаветы, особенно Индржих из Липы, который не мог простить королеве, что она его ненавидит. Раздоры в королевской семье лично Индржиху были только на пользу. Но здесь примешивалась и женская ревность. Владетель Липы был любовником Елизаветы Польской, а обе Елизаветы по-прежнему терпеть не могли друг друга.

Не желая больше жить с мужем, королева в начале 1319 г. бежала в городок, где она уже скрывалась в 1317 г., — в Локет. Она уехала туда с четырьмя детьми, за день до того произведя на свет второго мальчика, которого назвала Отакаром, хотя Люксембурги требовали, чтобы ему дали имя деда — Генрих. Согласия мужа Елизавета не спросила, считая его игрушкой в руках своих врагов.

Трудно не испытать чувства определенного восхищения смелостью и упорством этой молодой женщины, не пожелавшей отказываться от того, что она считала своими исконными правами, и жертвовать будущим детей ради собственного спокойствия. Она по-прежнему стремилась к восстановлению абсолютной власти и возвращению прав короны. Теперь она попытается найти союзников среди горожан и вообще среди тех, кто имел какие-либо претензии к владетелю Липы.

Раздраженный строптивостью жены и некоторыми намеками придворных, какими именно — историки не уточняют, Иоанн собрал войско и в апреле 1319 г. пошел на Локет. Приблизившись к городу, он подошел к замку, где находились его жена и дети. Сделав вид, что наносит дружеский визит супруге, Иоанн вступил в замок, башни которого приказал передать себе. Удивленная поведением Иоанна и не желая продолжать эту нелепую борьбу, Елизавета оставила замок королю. Она удалилась в Мельник — городок к северу от Праги, принадлежавший ей лично, но детей была вынуждена оставить в Локете, где Иоанн отдал их под надзор своей сестры Марии. В этот момент произошла сцена, характеризующая состояние духа короля: его старший сын, который звался в то время Вацлавом и которому было всего три года и три месяца, по-детски страшно рассердился, когда Иоанн велел ему расстаться с матерью. Разгневанный отец приказал держать его в одиночестве в темной комнате два месяца. Невзирая на разницу в возрасте, Иоанн пришел в ярость так же, как его сын. Таким же вспыльчивым он останется всю жизнь. И в гневе, и в доблести Иоанн до самой смерти будет равно неспособен владеть собой. Такая же мстительная жестокость была свойственна его отцу Генриху VII, доказательством чего может служить зверская казнь, которой он подверг Тибальдо Брушати, призывавшего брешианцев к сопротивлению во время итальянского похода императора.

С тех пор Иоанн, похоже, стал очень легко относиться к своему королевскому ремеслу. То ли он понял, что напрасно пытался еще раз пробить заслоны, выставленные знатью, то ли уступил личным желаниям и природной склонности, отложив повседневные государственные заботы, но только тот афронт, который ему устроили подданные, он, казалось, не ставит ни во что. Отступившись, как современный конституционный монарх, от того, чего ему не хотели оставить, отныне в Чехии он посвятит себя лишь двум родам занятий — устройству браков родственников и внешним сношениям, хотя, впрочем, это были дела взаимосвязанные: по обычаю, который просуществует еще века, не было удачного договора, который бы не включал в себя матримониальной статьи, как не было союза двух стран, который бы не был одновременно союзом двух семей.