Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

Были, однако, и случаи, когда спешная эвакуация наносила фондам существенный ущерб. Примером тому может послужить Чечено-Ингушский республиканский краеведческий музей [197] Симкин М. П. Указ. соч. С. 187. .

В нем были сосредоточены значительные исторические и художественные ценности. Исторический отдел располагал богатой коллекцией кремневого оружия XIX в., картинами работы Рубо, Самокиш, Виллевальде, Легорио и др., скульптурами Лансере, подлинными вещами, принадлежавшими Шамилю, Хаджи-Мурату, Зелим-хану, а также обширными археологическими и этнографическими коллекциями. В художественной галерее музея находились севрский и саксонский фарфор, бронза, полотна Айвазовского, Липовского, Шишкина, акварели Каразина и т. д. [198] Там же.

В августе 1942 г. по указанию Наркомата просвещения в Чечено-Ингушетии началась работа по подготовке к эвакуации. Она была прервана в самом начале, так как все сотрудники были направлены на оборонные работы. Музей фактически остался «беспризорным». Экспонаты и имущество, оставшиеся без охраны, были свалены в беспорядке [199] Там же. .

В дальнейшем специальная комиссия, назначенная Наркомпросом, организовала перемещение коллекций в одну из школ города, где они были упакованы в ящики и описаны. Однако вскоре вследствие отсутствия охраны часть экспонатов, находившихся там, была похищена. Как было установлено впоследствии, ущерб, нанесенный грабителями музею, был велик. Исчезли 27 кремневых пистолетов, 10 шашек, 7 кинжалов эпохи завоевания Кавказа, дорогие ткани, ковры, шали, вся коллекция национальной одежды и много других предметов большой художественной и исторической ценности [200] Там же. .

О полном беспорядке в хранении подготовленного к эвакуации имущества музея свидетельствует тот факт, что при сборе экспонатов, находившихся на его территории, были извлечены из свалок портрет работы Тропинина, картина Маковского, эскизы Васнецова, акварель Каразина и т. д. Археологические экспонаты, оборванные с картонажа, лишенные паспортов, были разбросаны повсюду в разрушенном виде [201] Там же. С. 187–188. .

Отсутствие своевременных указаний из центра приводило к тому, что и распоряжения местных органов власти должным образом не исполнялись. Так, не подготовили вовремя к эвакуации свои фонды сотрудники Сталинградского областного краеведческого музея, хотя решение облисполкома об отборе наиболее ценных его материалов, подлежащих вывозу в станицу Гмелинка Палласовского района Сталинградской области и оставляемых на месте в каменной кладовой, было принято 24 октября 1941 г., задолго до первых налетов фашистской авиации на город. (Первый налет на Сталинград был совершен в июле 1942 г.) В результате, по свидетельству директора музея А. И. Митрофанова, эвакуация музейных вещей проходила под бомбежкой. Удалось вывезти картуз и трость Петра I, подаренные им жителям Царицына в 1722 г., несколько томов редких изданий, археологические предметы, нумизматическую коллекцию. Этнографическую коллекцию и отдельные предметы быта спасти не смогли [202] Там же. С. 188–189. .

В целом эвакуация музеев, входящих в систему Наркомпроса, охватила пятнадцать областей – Архангельскую, Вологодскую, Воронежскую, Горьковскую, Ивановскую, Калининскую, Курскую, Ленинградскую, Московскую, Орловскую, Рязанскую, Смоленскую, Сталинградскую, Тульскую, Ярославскую; два края – Краснодарский и Ставропольский; две автономные республики – Крымскую АССР и Северо-Осетинскую АССР. Из 41 населенного пункта было эвакуировано 66 музеев. Пути следования вагонов с музейными грузами охватили значительную часть территории Советского Союза. Приводимая ниже часть схемы движения эвакуированных коллекций дает некоторое представление о масштабах этого процесса. Фонды музеев перемещались в следующих направлениях:

Москва – Хвалынск – Кустанай;

Истра – Алма-Ата;

Ленинград – Горький – Новосибирск;

Новгород – Киров – Советск;

Киров – Омск – Кустанай;

Псков – Киров – Советск;

Архангельск – Сольвычегодск;

Воронеж – Фергана;

Курск – Сарапул;

Орел – Уральск – Елец – Пенза;

Смоленск – Горький – Новосибирск;

Тула – Курган;

Херсон – Свердловск;

Севастополь – Кустанай – Новосибирск;

Керчь – Армавир;

Орджоникидзе – Ереван;

Ялта – Сталинград – Уральск;

Воронеж – Джамбул [203] Там же. С. 182–183. .

Наркомпрос РСФСР в тяжкую пору наступления вермахта на Москву, осенью – зимой 1941 г., по горячим следам не проанализировал работу музеев по эвакуации фондов, не выявил причины субъективных трудностей, а следовательно, и не принял мер к тому, чтобы они не возникали в других регионах. Правда, 15 января 1942 г. зам. начальника Управления политпросветработы НКП М. В. Раузен представил на имя Наркома просвещения РСФСР В. П. Потемкина докладную записку «О ходе работы по эвакуации ценных фондов музеев и библиотек Наркомпроса РСФСР из городов прифронтовой полосы» [204] ГА РФ. Ф. А-2306. Оп. 75. Д. 91. Л. 1–6. . Эта записка была подготовлена с одной целью – определить дальнейшие задачи, связанные с эвакуацией музеев и библиотек, с организацией их хранения в новых условиях. А в итоге – ошибки начали повторяться на территориях, которые становились прифронтовыми летом 1942 г. План эвакуации музеев этих районов страны Народный Комиссариат просвещения РСФСР подготовил лишь 28 июля 1942 г. [205] Там же. Л. 6–8. , а музеев Ростова-на-Дону – 23 июля 1942 г. [206] Там же. Л. 5. 24 июля 1942 г. Ростов-на-Дону был вторично оккупирован гитлеровцами.