Евгений Гонтмахер - Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Во-вторых, среди представителей партийной верхушки не было профессиональных экономистов, способных реально представить себе, с какими трудностями столкнется страна в ходе осуществления преобразований. Николай Рыжков обладал опытом советского хозяйственника, Вадим Медведев был советским политэкономом, но ни «красные директора», ни «красные профессора» не обладали знаниями, необходимыми для работы в условиях перемен. Более того, этими знаниями не обладали даже советские академики, являвшиеся скорее администраторами от науки, чем настоящими учеными, знакомыми с опытом зарубежных реформ и достижениями западной науки, эти реформы проанализировавшей. Между руководством страны и реальной наукой существовал огромный разрыв. Привлечь к консультированию члены политбюро ЦК КПСС могли только академиков и членов-корреспондентов АН СССР, которые были им известны. И это обрекало перестройку на то, чтобы учиться на собственных будущих ошибках, а не на чужих.

В-третьих, руководители страны были, по всей видимости, психологически не готовы к тем масштабам перемен, которые реально требовались Советскому Союзу. Ведь даже человек, исходящий из представлений, что «так жить нельзя», далеко не всегда готов будет изменить свою жизнь, если поймет, насколько трудной и опасной станет она на пути к светлому будущему. Идеология шестидесятничества и отсутствие серьезных знаний о состоянии дел в обществе, рыночной экономике, процессе реформирования хозяйственной системы настраивали лидеров перестройки на мысль о том, что трансформация едва ли будет существенной. Требуется что-то подправить в управлении страной, существенно подтянуть дисциплину, вложить ресурсы в развитие… а дальше все быстро наладится. Когда же выяснилось, что при подобном подходе ситуация скорее ухудшается, чем улучшается, некоторые руководители растерялись и стали откровенно тормозить преобразования, откладывая необходимые для реформ меры на неопределенное будущее под тем предлогом, что страна пока еще не готова к переменам, следует досконально изучить новые обстоятельства, а осуществлять на практике можно лишь те меры, которые не приведут к ухудшению жизни советского народа.

Весь этот комплекс обстоятельств обусловил то, что на начальном этапе перестройки не только серьезных экономических реформ, но даже собственно перестроечных мер не осуществлялось. Популярность Горбачева была связана с тем, что он заявил о необходимости говорить правду 400 400 Горбачев М. Политический доклад Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза // XXVII съезд КПСС. Стенографический отчет. М.: Политиздат, 1986. Т. 1. . А провозглашение так называемого курса ускорения социально-экономического развития означало скорее интенсивное использование уже сложившихся к тому времени подходов, а не разработку новой эффективной стратегии преобразований. Ускорение предполагало, что лучше должны функционировать важнейшие факторы производственного процесса – средства производства и рабочая силы. Для того чтобы повысить эффективность средств производства, предполагалось оснащать предприятия новой техникой. Газета «Правда» пестрела статьями о развитии машиностроения 401 401 Согрин В. Политическая история современной России, 1985–2001: от Горбачева до Путина. М.: Весь мир, 2001. С. 18. . А для того, чтобы повысить качество рабочей силы, предполагалось бороться с пьянством и алкоголизмом в надежде на то, что трезвый работник окажется умелым, инициативным и дисциплинированным. В Совмине СССР проводились длительные совещания по вопросу, является ли кефир алкогольным напитком 402 402 Рыжков Н. Десять лет великих потрясений. М.: Ассоциация «Книга. Просвещение. Милосердие», 1995. С. 97. . Таков был подход всего политбюро ЦК КПСС во главе с М. Горбачевым, хотя персонально первое направление работы ассоциировалось с Н. Рыжковым, а второе – с Е. Лигачевым.

Единственное начинание, которое можно счесть в какой-то мере перестроечным на начальном этапе развития, – это закон «Об индивидуальной трудовой деятельности». Формально он позволял вводить в производственную сферу частнособственнические принципы. Однако на практике это было скорее дополнение к системе личных подсобных хозяйств, давно уже допускавшихся при социализме, нежели переход к капиталистическому хозяйствованию с использованием наемного труда.

Примерно полтора года потребовалось на то, чтобы убедиться в бесперспективности подобного подхода к решению экономических проблем. Без перестройки всей системы советских институтов ускорение делало зияющие высоты социализма не более высокими, а более зияющими. Попытка развивать машиностроение ради улучшения технической оснащенности предприятий могла увеличить число так называемых «долгостроев», но не стимулировала предприятия эффективно использовать новую технику. Попытка бороться с пьянством привела к тому, что советская бюрократия вырубала виноградники ради демонстрации своей деятельности, а потребитель переходил к использованию самогона и разного рода вредных для здоровья спиртосодержащих жидкостей. Более того, как плохое использование финансовых ресурсов, направленных на строительство предприятий машиностроения, так и снижение поступлений в бюджет средств от продажи алкоголя привели к обострению финансовых проблем Советского Союза, что в будущем (когда начались настоящие перестроечные мероприятия) существенным образом осложнило осуществление экономических преобразований.