Вячеслав Никонов - 1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

Пока Михаил со свитой медленно продвигался к Москве, в окружении его матери формировался новый правительственный совет. Ранее других в нем оказались Борис Михайлович и Михаил Михайлович Салтыковы, ее родня. Борису Салтыкову было поручено управлять созданным в царской ставке приказом Большого дворца, занимавшимся пополнением казны, Михаил Салтыков стал кравчим. Константин Михалков получил чин постельничего. Федор Шереметев не отходил от Михаила Федоровича ни на шаг. В царскую ставку поспешил князь Иван Черкасский, двоюродный брат царя.

Новое окружение подвигло Михаила на то, чтобы поскорее взять власть в свои руки и отодвинуть земское правительство куда подальше. Уже через три дня после наречения в Костроме от Трубецкого и бояр потребовали срочно выслать ему «государеву печать». Царские грамоты в Москву адресовались не Трубецкому и Пожарскому, а Мстиславскому. Там тоже быстро сориентировались. После 10 апреля 1613 года все отписки из Москвы шли уже от имени не Трубецкого и Пожарского, а «холопей Федора Мстиславского с товарищами». Боярская дума полностью вступала в свои права.

Старица Марфа натерпелась в осаде, и ее сильно волновали вопросы, будет ли чем питаться в Кремле и где там жить. Ее, как могли, успокаивали, хотя хлеба и продовольствия в кормовых приказах было крайне мало, как и денег в казне. Бояре готовили для Михаила апартаменты царя Ивана и Грановитую палату, а для Марфы — хоромы в женском Вознесенском монастыре, где раньше жила вдова Грозного Марфа Нагая. Правда, там не было еще ни окон, ни дверей. Полагаю, Минину было чем заняться.

Хотя Михаила во многом продвинули на царство казаки из земского ополчения, сам он не питал к ним добрых чувств, особенно после двух лет, проведенных в осажденном казаками Кремле. Знать, собравшаяся в царской ставке, старательно поддерживала этот его настрой. Атаманы и казаки, прибывшие с посольством в Кострому, чувствовали себя не в своей тарелке и начали разъезжаться. В Троице-Сергиевом монастыре, где Михаила встречала едва ли не вся столичная знать и множество дворян, юный монарх уже обличал казачьи грабежи. Московские бояре уже искали возможность удалить из столицы казаков и заменить их куда более управляемыми стрельцами. Накануне прибытия царского кортежа в столицу «холопы Митька Трубецкой и Митька Пожарский» поинтересовались у Михаила, когда и где прикажет он ратным людям ополчения встречать его. Государь ответил не им, а Боярской думе.

Пока Михаил Федорович был в пути, 14 апреля Земский собор постановил составить утвержденную грамоту об избрании Михаила. За основу дьяки взяли грамоту Годунова, переписав из нее целые страницы и меняя лишь имена царей и Москву на Ипатьевский монастырь. Обосновывая права Романовых на трон, дьяки утверждали уже как факт, что царь Федор Иоаннович перед смертью завещал трон «братаничу» Федору Романову. Теперь это стало официальной доктриной.

На изготовление грамоты ушло немало времени и подписывали ее уже летом.

Всего на ней стояло 277 подписей, из них 108 принадлежало выборным представителям от 48 городов. Хотя участников Собора, как мы знаем, было намного больше. За Нижний Новгород, отмечал Платонов, «на грамоте подписались 4 человека (протопоп Савва, 1 посадский, 2 стрельца), а достоверно известно, что нижегородских выборных было 19 человек (3 попа, 13 посадских, дьякон и 2 стрельца)».

Селезнев приводит конкретные имена, причем не только нижегородцев, но и арзамасцев: «Среди прочих подписались архимандрит Нижегородского Печерского монастыря Феодосий, протопоп Нижегородского Спасо-Преображенского собора Савва Евфимьев, игумен Арзамасского Спасского монастыря Иов (вместо арзамасских посадских людей), Мисюрь Соловцов (от нижегородских дворян), Самышка Богомолов (от нижегородских посадских людей), Якунька Ульянов (от нижегородских стрельцов), арзамасские выборные дворяне князь Иван Путятин, Федор Дементьев, Иван Нармацкой, Федор Чемесов».

Почему свои подписи поставили не все участники исторического Земского собора?

К моменту подписания многие разъехались. Да и Михаил, и Боярская дума не сильно усердствовали со сбором подписей: зачем множить число тех, кому обязан троном. Выборные из городов выделяли из своей среды грамотного человека, который подписывал разом за всех представителей своего города и уезда.

Обращает на себя внимание тот факт, что под утвержденной грамотой есть подпись Дмитрия Пожарского, но нет подписи Кузьмы Минина. Хотя в самой грамоте содержалась весьма лестная характеристика нижегородского земского старосты и давалась высокая оценка его заслуг. Версий отсутствия подписи Минина в литературе несколько. То ли из-за большого числа подписей стольников думским дворянам (коим станет Минин) подписываться было уже «невместно». То ли потому, что новые советники царя сознательно не пригласили подписывать грамоту не только Минина, но и столичных гостей и посадских старост, атаманов и казаков из состава ополчения. То ли потому, что отсутствовал, занимаясь поручениями по сбору чрезвычайных налогов. То ли потому, что Минин долго был в оппозиции романовской партии и не подписал по идейным соображениям (что вряд ли, нет ни малейших признаков нелояльности Кузьмы новому царю). То ли, как полагает Лисейцев, дошедшая до нас грамота была изготовлена задним числом в 1617 году, когда стало известно о новом походе поляков на Москву. К этому времени Минина уже не было в живых.