Петр Панкратов - Добрые люди. Хроника расказачивания

Через два года после организации ваш колхоз получил невиданное доселе количество зерна и мяса. Хороших результатов добилось и дойное стадо. Я сегодня утром вернул деньги колхозу со счета Райсовета. Завтра племенные кобылицы с жеребцом придут домой. Все учреждения сведут обратно взятых лошадей. Меня простите. Я плясал под чужую дудку. Простите великодушно.

Желаю вам прежних успехов. А я никогда в жизни больше не выступлю против людей.

После обеда в хуторе Левине вся семья Земцовых уселась в кибитку Михаила Ивановича, где было достаточно просторно, мягко и тепло. Старики, дети и Дуня уснули быстро. Не спал один Родион, он подвергал ревизии свою жизнь:

— Началась новая гражданская война и мы попали в её жернова. Мало нам, мало. Еще надо всыпать вшей, повторить 1919 год. Это нам за 1917–1918 годы.

Родион уткнулся носом в воротник тулупа. И никто не видел как текли слезы из глаз старшего урядника четырнадцатого Донского казачьего полка, получившего первый Георгиевский крест в полку за проявленный героизм.

Обласканный, окруженный заботой и почётом, не трудно служил Родион Земцов. На парадах и смотрах Родион Земцов — под полковым, а то и дивизионным, знаменем. Мягкий характер, внимание к подчиненным снискали Родиону уважение не только среди казаков взвода, но и сотни. И думал Родион: «Если бы Германскую войну довели до победы, то дослужился бы он до офицерского чина и не сидел бы в чужой кибитке, ограбленный теми, для кого заслужил власть. А они отреклись от тебя. Отреклись от тебя они, Родион, так, как ты в 1917 году отрекся от своих отцов-командиров, которые кормили и поили, одевали и обували, и старались сохранить твою жизнь. Вины твоей, Родион, больше, чем наказание. Терпи, Родион, терпи».

Ночевали в Кумылге у Нециненковых. Как только Ницененковы узнали, откуда едут Земцовы, сразу затопили куб, нагрели воды, перекупали детей. Искупалась Дуня и искупала свекруху. Все от Ницененковых получили белье. В нём и поехали домой. Больше всех ванной были довольны дети и свекровь Дуни. Свекровь за ночь ни разу не проснулась. Она за неделю первый раз спала по-человечески. После ужина Родион искупался, налюбовался на чистых, смеющихся детей. Отцу помыл ноги и помог умыться.

В Михеевский поехали Павел, Родион и Яков Емельянович. Павел взял свой плотницкий инструмент. Взяли харчей на целый месяц. Подъехали ко двору Земцовых: ворота и калитка оказались закрытыми. Открыли. Въехали во двор. Дом замкнут на замок. Амбары на замках. Пришла соседка и рассказала:

— Только вас увезли. Любаша пришла наводить порядок. Ворота закрыты. В дом вошла, а там полно народа и каждый за что-либо держится, ждет, чтобы кто-нибудь начал первый. Как кто-нибудь взял бы что-то, тогда все потянули бы, чтобы потом всю вину на первого взвалить. Зашла Любаша в дом, а Сергей Лапшин одной рукой вертит замок на сундуке. У Любаша палка в руках дубовая, она как закричит: «Уходите, а то всем черепки поколю, и стукнула Федорку Дупляносую палкой по голове». Та заревела: «Ой, убила, убила». Все к дверям, да застряли в дверях, а Любаша кое-кого ещё стукнула палкой. На палке оказался сучок. Этим сучком цепляла и дёргала. С этих пор Любаша ходит с этой палкой. Люди её обходят: «А черти знают, чего у неё на уме». А тогда, когда она выгнала всех из дома, видит, в воротах баба с двумя табуретками стоит. Любаша догнала и, не говоря худого слова, резанула её по коленке. Та взревела и села на снег. Любаша подняла ее, посадила на скамейку и говорит: «Не реви. Все здесь управлю, пойду домой и тебя захвачу, доведу до дома. Я не хотела так больно бить, не реви».

Заработали три ветряка. Пошли три ручейка муки ржаной и пшеничной. Заработала рушалка — потекло пшено. Отделили на семена: пшеницы яровой — на 800, ячменя — на 200, овса — на 200, проса — на 100, подсолнуха — на 100 гектар. Этот хлеб спасался в амбарах лесхоза.

До начала весеннего сева колхозники выправили лошадей и быков. Навозили сена из Луга. Овса нашли в амбарах Мартына Лукича колхозным лошадям на целый год.

Весенний сев прошёл в лучшие сроки.

Посеяли одну тысячу четыреста десять гектаров, посадили десять гектаров арбузов.

Кончился весенний сев. Обошлись без агронома. Степан Ефимович управился везде сам. «А вот уборка начнётся, то я сам сдамся, не успею везде побыть», — рассуждал Степура. Он позвонил в Кумылженский РайЗО, отозвался женский голос:

— Вам кого?

— Главного специалиста.