Виктор Бабушкин - Врач Е. П. Серебренникова

Особенно страстно во время этих бесед обсуждались статьи Д. И. Писарева. Призывы Писарева к учащейся молодежи овладеть естественными науками нашли широкий отклик. Молодежь хлынула потоком на естественные и медицинские факультеты университетов. Передовая часть учащихся начинает проникаться материалистическими идеями революционных демократов. К этому времени относится начало научной деятельности Тимирязева и Менделеева, Павлова и Введенского, Умова и Жуковского, Докучаева и других великих ученых. Говоря о влиянии общественного движения шестидесятых годов прошлого века на развитие русской науки, К. А. Тимирязев отмечал: «Не пробудись наше общество… к новой кипучей деятельности, может быть, Менделеев и Ценковский скоротали бы свой век учителями в Симферополе и Ярославле, правовед Ковалевский был бы прокурором, юнкер Бекетов — эскадронным командиром, а сапер Сеченов рыл бы траншеи по всем правилам своего искусства».

Молодежь Екатеринбурга, в том числе и воспитанницы женской гимназии, начинает бредить естественными науками. Евгения Солонинина ставит перед собой цель — быть врачом. Но получить медицинское образование женщине было тогда чрезвычайно трудно. Медицинские факультеты русских университетов женщин не принимали, а за границу далеко не каждый мог выехать. В то время среди русских врачей было всего лишь три женщины. Надежда Прокофьевна Суслова окончила Цюрихский университет в 1868 году, Мария Александровна Бокова — в 1871. И только одной — Варваре Александровне Кашеваровой — удалось в 1868 году окончить Петербургскую медико-хирургическую академию.

Евгения мечтала о Цюрихском университете. Но осуществление мечты неожиданно отдалилось: в гимназии прибавили еще один класс — седьмой. Евгения с неприязнью начинает смотреть на гимназию, которая к тому времени перешла в ведение государства. Она жалеет А. В. Кролюницкого, уволенного из гимназии. Теперь уроки русской словесности стали сухими и скучными.

Ее тревожит ограниченность гимназической программы. Евгения начинает сомневаться, нужен ли ей вообще аттестат об окончании гимназии, если он дает лишь одно право — преподавание в богатых домах — и только. Все свободное время она отдает чтению «для себя». Она изучает латынь, совершенствуется во французском языке. Из класса в класс Евгения переходила с первой наградой, а при выпуске ее фамилии в списке награжденных не оказалось.

Год после окончания гимназии Евгения решила посвятить подготовке к поступлению в Цюрихский университет. Но вскоре она прочла в газетах, что «государь император высочайше повелеть соизволил: открыть при императорской медико-хирургической академии, в виде опыта, особый четырехгодичный курс для образования ученых акушерок».

Мечты о далекой Швейцарии сразу потускнели.

Женские врачебные курсы открылись по инициативе передовой русской интеллигенции. Материальную поддержку им оказало благотворительное общество. Живое участие в организации курсов приняли Бородин, Боткин, Зернов, Манассеин, Сеченов и другие русские ученые. Забота же государства свелась лишь к «высочайшему повелению».

Евгения только и думала о Петербурге и о курсах. Удастся ли поступить на них? Родители поддерживали стремление дочери получить медицинское образование, но боялись отпускать ее одну в большой столичный город. Мать много слышала от мужа о трудностях студенческой жизни и заранее оплакивала судьбу Евгении. Ее пугала дальняя дорога до Петербурга. Она боялась, что непосредственный, увлекающийся характер дочери принесет много горя и Евгении и им, родителям. Наконец, после долгих раздумий, отец твердо сказал:

— Что ж, Веночка, поезжай. Тебя, видно, не отговоришь… Пока живы, будем с матерью помогать тебе.

В январе 1873 года Евгения Солонинина приехала в Петербург. Здесь уже собралось много девушек, которые мечтали о врачебной деятельности. Прибывающих на курсы встречали студенты университета и медико-хирургической академии. Они помогали девушкам найти жилье, знакомили с достопримечательностями Петербурга. Студенты организовали кружки для подготовки девушек к вступительным экзаменам.

Оказалось, что к приемным экзаменам будут допущены только те девушки, которым уже исполнилось двадцать лет. А Евгении в то время не было и девятнадцати. Но девушка решила не сдаваться. «Нет правил без исключения», подумала она и отправилась к почетной инспектрисе курсов М. Г. Ермоловой. Инспектриса выслушала сбивчивый рассказ Евгении и холодно сказала: