Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Как явствует из отписок русских мореходов середины XVII века, совершивших только между Леной и Колымой сотни рейсов, они прекрасно знали эту гидрографическую особенность. На восток от Колымы первый же поход И. Игнатьева и С. Алексеева в 1646 г. был «по зальду, подле Камени». С затиханием судоходства к концу века эта поморская хитрость оказалась забытой. Поэтому, например, для И. Козыревского в 1728 г. вновь встал вопрос возможности выхода из Лены на восток vi. Но он разведывал его традиционно, промерами: искал большие глубины для больших кораблей типа своего «Эверса». А ведь глубины-то тут — не самое главное.

Во-вторых, нередко в мае-июне в Восточно-Сибирском море образуется так называемый северный проход — в 100–200 милях от берега, иногда даже за о. Врангеля, между Центральноарктическим массивом пакового льда и сезонными прибрежными льдами образуется полоса чистой воды. Это явление возникает из-за ослабления весной Сибирского антициклона ранее, чем Арктического, и возникающих вследствие этого устойчивых северных ветров. Практическое использование этого прохода — признанное достижение Певекского управления гидрометслужбы и штаба морских операций Восточного сектора Арктики. Пионером плавания по северному проходу был приход из Мурманска в Магадан судна «Капитан Малыгин» 25 мая 1978 г.

Но не исключено, что еще Дежнев мог, волею случая попав в северный проход, сравнительно легко дойти до пролива Лонга или даже миновать его (севернее о. Врангеля) vii. Косвенным аргументом в пользу этого предположения может служить полное отсутствие в его отписках упоминания обстоятельств начального периода плавания — самого тяжелого отрезка. Возможно, что до места стычки с чукчами (где-то уже в районе Колючинской губы viii) Дежнев дошел открытым морем.

Пролив Лонга, начиная с м. Шелагский — это одно из самых сложных мест во всей Арктике. Обычно он забит льдом, приносимым с северо-запада устойчивым течением. В отдельные годы сюда приносит и поля многолетнего пакового льда с севера Восточно-Сибирского моря. В то же время это и самое изменчивое место: случаются годы, когда льда тут совершенно нет. Совсем недавно, в 1995–1996 гг., были такие навигации.

Однако для плавания с запада на восток, по течению, пролив Лонга все же представляет меньше затруднений, чем начало пути Дежнева (район Айонского ледяного массива, куда в начале лета постоянно прибивает лед). Поэтому, если, так или иначе: «по зальду», или северным ходом, Дежневу удалось миновать м. Шелагский, то дальше даже в худший год он вполне мог дрейфовать на своих ледостойких ixкочах с плавучими льдами на юго-восток. Но, скорее всего, особенных льдов в 1648 г. просто не было — Дежнев обо льдах так же не упоминает, как и другие мореходы того года.

Дальнейшие же акватории и мысы Чукотского моря (за м. Шмидта) тем более никаких сложностей для кочей не представляли. Ледовая обстановка тут всегда проще, шторма летом редки и несильны. Отсюда, в частности, вытекает несостоятельность вывода М. И. Белова о том, что М. Стадухин и Ю. Селиверстов могли пройти в 1649 г. от Колымы до Колючинской губы (да еще всего за 7 дней) и там были остановлены льдами (1). Любой мореход, пройдя м. Шмидта, просто не может не почувствовать облегчения ледовой обстановки x; нет там и ни одного крупного «Носа», вплоть до приметного м. Сердце-Камень.

И уж если Стадухин дошел бы сюда, то из-за каких-то расспросов «коряцких людей» никак бы не остановился, видя явный поворот генерального направления берега к югу и улучшение условий плавания. Более того, на пути к Колючинской губе Стадухин бы не смог пройти мимо моржовых лежбищ Косы Двух Пилотов xi— ведь именно они были его целью. Да и дельту такой крупной реки, как Амгуэма, трудно пропустить — приток пресной воды там заметен. Скорее всего, стадухинский «Нос, который от чухочьи реки лежит» — это мыс Шелагский, а возможно, даже еще м. Баранов.

Итак, Дежнев при достаточном опыте (а в его ватаге было 90 человек, и не он один был опытным мореходом xii) и благоприятствовании льдов вполне мог дойти от Колымы до Берингова пролива. Доказывают реальность такого похода и последние годы: из 7 последних навигаций на Чукотке 4 обошлись практически без ледоколов — причем именно по природным, а не по экономическим причинам xiii.

Но был ли благоприятным 1648 год? Безусловно, был. Ведь ни в одной отписке о морских плаваниях этого года в морях Лаптевых и Восточно-Сибирском не упоминаются ледовые преграды (плавания Я. Семенова, И. Беляны, С. Артемьева, С. Иванова, Л. Леонтьева — (3)), но во многих говорится о штормах. Очевидно, это был год зональной (широтной) циркуляции, когда западные циклоны вдоль Арктического фронта проникают далеко на восток, а плавучие льды отступают к северу.