Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Сперва кажется, что о ней неизвестно ничего, а потому гадать не о ком, не то что искать через сто лет её следы. Но это не так. Ничего не сказав о способе приезда «невесты» на край света, Бегичев сказал довольно много о ней самой. Она —

1) «дама», то есть не якутка и не из русского простонародья;

2) «какая-то», то есть жителям побережья неизвестная, нездешняя;

3) «очень молодая», то есть не ссыльная. Вернее всего, она дочь ссыльного, но, возможно, дочь местного (то есть, видимо, верхоянского) чиновника или купца;

4) достаточно бойкая, чтобы приехать сама и чтобы обратиь ходячее мнение в «петербургские новости»;

5) привезла угощение для многих. Либо она достаточно богата, либо привезла то, что ещё весной было заказано и оплачено Колчаком (то есть она — его сотрудница);

6) назвалась невестой Колчака, и тот этого не отверг, а стал жить с нею вместе; то есть они хорошо знакомы, и, вероятно, уже были близки раньше. Замечу, что весной Колчак и Бегичев ехали на север порознь, так что Бегичев не мог видеть знакомства этой девушки с командиром;

7) едет вместе с Колчаком в Якутск, где они, видимо, и расстаются.

Кем бы она ни была, сам тот факт, что Колчак признал её и открыто жил с нею, даёт основание к объяснению главной странности — сокрытия Колчаком наличия банки в гурии: там могло лежать прощальное письмо к ней. Письмо к Омировой, вероятно, было там тоже, и ситуация вполне понятна — мысля себя гибнущим, лейтенант прощался со всеми, кто ему был дорог, не думая о последствиях, какие сложатся при его успешном возвращении. Женившись же, стал думать иначе: обнародование письма должно было испортить ему жизнь, не только семейную, но и служебную.

Поясню: в самом письме он мог всего лишь раскрывать свою симпатию к никому не известной девушке, своей краткосрочной помощнице, однако после совместной на глазах у всех жизни с нею письмо становилось собственноручным признанием факта внебрачной связи, да ещё с обещанием жениться, что преследовалось по закону. И это — в мягком варианте, но нельзя исключить и жёсткие: например, если «полярная невеста» вернулась из путешествия беременной.

Вернёмся к возможности её отыскания. Хотя тогда в Сибири среди ста тысяч ссыльных всего 5 % составляли женщины [215] Губский М. Ф. Ссылка // Энц. словарь Брокгауз-Ефрон, полутом 61, СПб., 1900, с. 381. , на деле их было в компании ссыльных гораздо больше, поскольку многие прибыли с жёнами или женились в ссылке, а у некоторых и дочери уже стали взрослыми. Так, у ссыльного большевика Виктора Ногина в общем списке ссыльных Верхоянска и Усть-Янска числится 101 человек, в том числе 6 женщин, однако ещё 15 женщин числятся в качестве жён ссыльных, в том числе гражданских (ссыльные далеко не всегда венчались), и одна — дочерью ссыльной [216] Ногин В. П. На полюсе холода. М.-П., 1923, с. 7–12. Основная масса детей им не упомянута. . Так что круг возможных лиц велик, но обозрим.

Тогдашний губернатор Якутской области Владимир Скрипицын был снисходителен к ссыльным, широко пользовался их услугами, и даже они, ссыльные, много ездили по Якутии. Тем более свободно могли тогда ездить вольные.

Сама по себе поездка женщины в дальнее село или стойбище была вполне обычна — так постоянно ездили акушерки и фельдшерицы (есть они и в упомянутом списке Ногина). Естественно, если девушка, ожидая возвращения любимого, взяла поручение на север округа, а то и прямо в Казачье. Самое простое и вероятное, что она взялась сопровождать груз — либо для метеостанции, получавшей в то время оборудование из Иркутска, либо прямо для самого Колчака, сделавшего весной ряд заказов на осень.

Айзик Давидович Поляк в ссылке

Познакомиться они могли как в Верхоянске, так и на любой из станций бесконечного тракта Якутск — Верхоянск — Усть-Янск, где Колчак неоднократно по 2–3 дня ждал транспорта. С нею Колчак теперь, в декабре, мог не торопиться покидать Казачье, с нею мог ездить и к вдовам (в Усть-Янск или в окрестностные стойбища), ей же устроить и шикарный прощальный обед в Якутске (вряд ли ей радостный).

Если она была из Верхоянска (место для «дамы» ближе к Казачьему, чем Верхоянск, не просматривается, но оно возможно дальше: она могла быть из Якутска, откуда только и возили товары в Верхоянск), то среди усть-янских ссыльных были её знакомые, и на одного из них прямо указал сам Колчак, назвав его «А. Д. Паляком». То был Айзик Давидович Поляк (1870–1929), ранний социал-демократ. Он был сослан в Верхоянск в 1900 году, на воле был рабочим (наборщиком) и по делам подпольной печати не раз встречался с Троцким, но в ссылке постиг азы врачебного дела и работал фельдшером. С весны 1903 года до января 1904 он жил в Усть-Янске, где вёл наблюдения погоды и организовывал метеостанцию, а также помогал в снабжении спасательной экспедиции Колчака [217] См.: Казарян П. Л. Верхоянская политическая ссылка 1861–1903 гг. Якутск, 1989. . «Своей общительностью и уменьем просто подойти к каждому человеку он приобретает много друзей» [218] Памяти А. Д. Поляка // Каторга и ссылка (журнал), 1929, № 11 (60), с. 160. , и вполне возможно, что «невеста» остановилась у него. Так это или нет, но она наверняка общалась с кем-нибудь из усть-янских ссыльных, а потому наверняка должна упоминаться в служебных отписках улусного головы и полицейского исправника, так как Поляк и прочие ссыльные состояли под надзором. Эта переписка хорошо сохранилась (см. книгу Павла Казаряна), и дальнейшие поиски зависят от того, имена каких молодых женщин в ней найдутся.