Натан Эйдельман - «Быть может за хребтом Кавказа»

Остается одно: под «гяурами» поэт подразумевал, что называется, правящие круги крупных западноевропейских держав — Англии, Франции, Австрии, — стремившихся в корыстных целях противопоставить Турцию победоносной России для приобретения собственных выгод на Ближнем Востоке и на Балканах. Пушкин точно уловил сущность знаменитого Восточного вопроса, в котором Турции была заранее предуготовлена страдательная роль:

И впрямь, после Адрианопольского мирного договора от 2 (14) сентября 1829 г., увенчавшего русско-турецкую войну [2] И это событие отмечено пушкинскими строками: Опять увенчаны мы славой, Опять кичливый враг сражен, Решен в Арзруме спор кровавый, В Эдырне мир провозглашен. И дале двинулась Россия, И юг державно облегла, И пол-Эвксина вовлекла В свои объятия тугие. , Турция понесла территориальные потери, все глубже залезала в омут политической и экономической зависимости от Европы. Уже в 1830 г. Османская империя лишилась Греции и Алжира. Вскоре мятежный египетский паша Мухаммед Али, подстрекаемый французами и англичанами, не только фактически вывел из-под власти Порты Египет (навсегда) и Палестину, Сирию и Ливан (временно), но чуть не стал хозяином Стамбула. Торговые договоры, навязанные Турции державами в 1830–1840-е годы, разорили страну, проложили путь к ее финансовому закабалению. И только острые противоречия между претендентами на «османское наследство», действовавшими в пику друг другу, отсрочили крушение этой огромной империи, раскинувшейся на три континента.

Историкам, располагающим фактами, все это хорошо известно. Пушкин мог видеть только начало. Но и этого ему было достаточно, чтобы поразительно верно предугадать дальнейший ход событий и сделать это в поэтически совершенной форме.

Далее тематика стихотворения делает резкий поворот. Следующие 12 строк содержат острую сатиру на падение нравов в турецком обществе, презревшем заветы ислама и староосманской воинской доблести. Затем (тоже 12 строк) развращенной столице противопоставляется сохранившая приверженность старине провинция (Эрзерум — своего рода типизированная провинция).

Написано со знанием дела. Поэту, несомненно, была знакома аргументация традиционалистов-консерваторов, позже называвшихся «старотурками». В стихах видится отзвук той идейной борьбы, которая велась в турецком обществе с конца XVIII в. в связи с попытками прогрессивных реформ. Консерватизм проступает здесь на бытовом «домостроевском» уровне, но поэтическая образность делает его как бы более всеобъемлющим.

Стихотворение завершается знаменитым описанием янычарского погрома, по выразительности поэтических средств одним из самых замечательных в пушкинском творчестве. Дважды повторяется в нем мусульманское заклинание «Алла велик» («аллах-уль-акбар» по-арабски), которым всегда вдохновлялись фанатизированные толпы в исламских странах. В стихах отражена и историческая реалия — бегство уцелевших янычар из столицы в провинцию, где делались попытки сохранить янычарские «очаги» как оплоты реакционно-сепаратистской вольницы.

Словом, Пушкин был отлично ориентирован в турецких делах, как внешних, так и внутренних. Подробный разбор стихотворения укрепляет меня в предположении, что перед нами нечто вроде конспекта задуманной поэмы на турецкую тему, причем поэмы сугубо политического направления. Один из многих неосуществленных замыслов великого поэта…

Нельзя не отметить еще одну, может быть второстепенную, но характерную черту в этих (и многих других) произведениях Пушкина «турецкого цикла» — их высокий востоковедный уровень даже в мелочах. Пушкин, например, старается максимально точно передавать термины — географические и иные. Вместо общепринятых тогда Константинополь или Царьград он употребляет турецкое название — Стамбул, вместо Адрианополь — почти фонетически верное — Эдырне, вместо гарем — правильное харем и т. д. Он старается быть точным… [3] «…Особенностью „Путешествия“ является его точность… подчеркивающая фактический научный характер сведений», — отмечал Ю. Н. Тынянов («О „Путешествии в Арзрум“». — «Пушкин и его современники». М., 1968, с. 205).

«Путешествие в Арзрум» и его поэтическая квинтэссенция — «Стамбул гяуры нынче славят», на мой взгляд, являются наиболее типичным и характерным выражением того интереса, который поэт всю свою творческую жизнь питал к российскому и зарубежному Востоку и который выдвинул его в родоначальники «западно-восточного» направления в русской литературе. Это направление заключает в себе синтез и взаимопонимание русской культуры и культур народов Азии. Если для Гёте его «Западно-восточный диван» есть интеллектуальное влечение гения, то для Пушкина кавказско-восточные, в том числе и турецкие, мотивы есть выражение его внутренней духовной сущности.