Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Следовательно, Гитлер не мог открыто утверждать, что он видел себя в качестве гения и мессии, хотя он говорил своим доверенным лицам уже в 1922 году, что он сам хотел возглавлять Германию. Публично он вынужден был рекламировать себя в качестве барабанщика. И всё же неизвестная первая книга Гитлера, опубликованная под именем Виктора фон Кёрбера, представляла Гитлера и Людендорфа как равновеликих вождей. Биографический очерк в ней утверждал, что Германия политически пробуждается: «Генерал Людендорф и Гитлер встанут рядом! Два великих вождя [ Kampfführer ] из прошлого и настоящего! Военный вождь [ Feldherr ] и человек из народа [ Volksmann ] […] Руководство непобедимого вида, от которого немецкий народ по праву ожидает лучшего будущего!» Это было настолько далеко, насколько мог зайти Гитлер в то время, преподнося себя в качестве спасителя Германии и мессии, потому что Людендорф «видел в Гитлере, которого он не воспринимал серьёзно», — как вспоминал Виктор Кёрбер, — «популярного барабанщика для массового движения против коммунизма».

То, как Гитлер написал и пустил в ход свою первую книгу под именем другого писателя, равно как и множество других его действий между вступлением в DAP и осенью 1923 года, показывает умного, знающего и коварного политического деятеля в процессе становления. Образ Гитлера, который выходит на передний план, опровергает то, что он был примитивной, свирепой и нигилистической тёмной простейшей силой. Скорее, он был человеком с возникающим глубоким пониманием того, как работали политические процессы, системы и публичная сфера. Его изучение в военное время техники пропаганды снабдило его пониманием важности создания политически полезных и эффективных повествований, что поможет ему проложить свой путь к власти.

Его эпизодическое настаивание на том, что он «барабанщик» для кого-то другого, равно как и его прежнее показное нежелание принять пост вождя NSDAP , следует рассматривать в ключе западных традиций и ожиданий, ведущих начало от эпохи Рима, в соответствии с которыми будущий вождь делает вид, что его не интересует власть, даже если он всё время ищет способы, как получить её. Они делают это как по тактическим причинам, так и для соответствия популярному мнению о том, что если кто-то слишком сильно рвётся к власти, то ему не следует доверять. Как известно, Юлий Цезарь отверг корону римского императора трижды. Вильям Шекспир, который в Германии начала двадцатого века был столь же популярен, как и в своей родной Англии, в пьесе «Юлий Цезарь» вложил в уста одного из убийц Цезаря, когда его спросили, подтверждение этого: «Клянусь, что трижды, и он трижды отталкивал ее, с каждым разом все слабее, и, когда он отталкивал, мои достопочтенные соседи орали. [12] Текст оригинала: Ay, marry, was't, and he put it by thrice, every time gentler than other; and at every putting-by mind honest neighbours shouted. (Вильям Шекспир, «Юлий Цезарь», перевод Михаила Зенкевича — примечание переводчика) »

Убийца ясно даёт понять, что отказ Цезаря был противоположным тому, чего он пытался достичь:

Я видел, как Марк Антоний поднес ему корону; собственно, это была даже и не корона, а скорее коронка, и, как я вам сказал, он ее оттолкнул раз, но, как мне показалось, он бы с радостью ее ухватил. Затем Антоний поднес ее ему снова, и он снова оттолкнул ее, но, как мне показалось, он едва удержался, чтобы не вцепиться в нее всей пятерней. И Антоний поднес ее в третий раз, и он оттолкнул ее в третий раз, и каждый раз, как он отказывался, толпа орала, и неистово рукоплескала, и кидала вверх свои пропотевшие ночные колпаки, и от радости, что Цезарь отклонил корону, так заразила воздух своим зловонным дыханием, что сам Цезарь чуть не задохнулся; он лишился чувств и упал; что касается меня, то я не расхохотался только из боязни открыть рот и надышаться их вонью [13] Вильям Шекспир, «Юлий Цезарь», перевод Михаила Зенкевича — примечание переводчика .

Написание автобиографии и затем издание её как биографии под чужим именем в комбинации с речами, которые он произносил, под своим собственным именем, помогло Гитлеру в его стремлении создать политически полезную легенду. Это подготовило почву для вождя нового типа. Ещё не называя его открыто этим вождём, это хитрым образом создало восприятие публикой пробела, который только он мог заполнить, потому что призыв к «гению» исключал любого с давно установившимся публичным образом. Вкратце, Гитлер, как коварный политический оператор, использовал свою книгу 1923 года для эксплуатации того способа, каким работали политическая система Германии и публичная сфера, чтобы систематично построить место для себя. Однако его возникающие таланты как интригующего политического оператора подпитывали его мегаломанию, результатом чего стала преждевременная попытка захвата власти. Как вскоре он жёстко узнает, он всё ещё был, скорее, учеником в политике, чем мастером, каким себя представлял.