Андрей Банников - Византийская армия (IV — XII вв.)

Трудно определить степень использования этих военных кличей в рамках всей армии, особенно в случае присутствия наемников или союзников-нехристиан, или когда эти наемники и союзники были мусульманами. Так, когда в конце XI–XII вв. Империя использовала большое количество турок, представляется маловероятным, что христианские боевые кличи требовались от кого-либо, помимо собственных византийских солдат.

Поддержание боевого порядка требовалось даже тогда, когда противник терпел поражение. В произведениях нарративной истории можно найти немало примеров, когда вражеская армия внезапно поворачивалась против дезорганизованной толпы своих преследователей. Равным образом, большой заботой было удержание собственных войск от грабежа вражеского лагеря или охоты за военной добычей. И в том, и в другом случае подобные нарушения воинского долга предполагали весьма суровые наказания. Военные трактаты настаивают на этом обстоятельстве, равно как и на справедливом централизованном распределении добычи, после того как победа была одержана. И снова соответствующие примеры могут быть найдены в исторических обзорах этого периода, точно так же, как и примеры гнева и мятежных действий войск, вызванных несправедливым распределением добычи [1484].

Отличительным признаком римской и византийской тактики является линейный боевой порядок, а военные трактаты и исторические сочинения подчеркивают воздействие византийских боевых линий на толпы врагов [1485]. Основным построением византийских армий начиная с конца VI в. было построение в боевом порядке, состоящем из трех частей: правого крыла, центра и левого крыла со стоящими на флангах и выдающимися за их пределы отдельными отрядами на обоих крыльях, а за первой линией стояли вторая и резервная, третья линия. У самого военачальника должен был иметься находящийся при нем резерв, который можно было отправить куда угодно для усиления атаки или обороны. Некоторые отряды могли быть скрыты за флангами первой или второй линии — либо для того, чтобы защитить их от обхода или засады, либо для того, чтобы обойти вражеские линии и атаковать их с тыла. Расстояния между линиями, в которые выстраивается армия перед лицом врага, были кратны стандартному размеру поля боя, длине полета стрелы: около 120 м — дистанция попадания и около 330 м — максимальная дальность полета (Syll., § 43, II) [1486].

Из-за отсутствия подробных источников нет возможности определить, в какой степени соблюдались эти тактические требования, когда речь идет о времени после середины VII в. Преимущества наличия более чем одной боевой линии по-прежнему признавались и носили не только тактический характер. Существовал страх, что передняя линия может обратиться в бегство, и византийские трактаты учитывают это обстоятельство, описывая разнообразные формирования, которые может использовать командующий. Тем не менее, как это видно из «Тактики» Льва VI и из сочинений более поздних писателей, византийский боевой порядок для кавалерии, построенной в две отстоящие друг от друга линии, которые могли поочередно атаковать неприятеля, считался необходимой частью боевого строя, ведущего к победе, и отличал императорские войска от любого из их противников. Если учесть, что многие подразделения, расположенные на своих новых местах дислокации в Малой Азии начиная с 30-х гг. VII в., в целом сохранили свою структуру не только в X, но и в XI вв., то вполне возможно предположить сохранение старых тактических традиций.

Очевидное преимущество этой четко разделенной двойной боевой линии заключалось в том, что, если армии будет нужно отступить, авангард сможет повернуться кругом, чтобы не подпускать противника или производить контратаки, тогда как арьергард поворачивался, чтобы отражать возможные атаки с флангов (ср. Maur., II, 6; III, 8). Исходя из сведений источников, можно предположить, что именно это хотел сделать Роман IV при Манцикерте, когда он приказал отступать своей двойной боевой линии [1487], а неудача отступления была вызвана тем, что вторая линия продолжала отступать, тогда как первая попыталась перейти в контратаку. Аналогичное построение, похоже, использовал Алексей I в 1078 г. в сражении при Калаварии. Континуитет этой традиции построения в две линии в практике византийцев, вероятно, подтвержденный советами военных трактатов, равно как и обычаями, прослеживается с достаточной определенностью [1488].

И «Стратегикон», и «Тактика» Льва VI приводят описания обычных боевых порядков и дают соответствующие советы как для пехоты, так и для конницы. Впрочем, «Стратегикон» демонстрирует существенную перемену в военной тактике Византии, по мере того как последняя была вынуждена отвечать на влияние аваров и других кочевых народов, с которыми она столкнулась в конце VI в. Автор отмечает, что чем больше степень дробления различных отрядов, тем более гибким является весь боевой порядок. Это указывали уже «старые военные писатели». Тем не менее, в «Стратегиконе» подчеркивается, что авары и турки «не выстраиваются в одну боевую линию, как это делают ромеи и персы, подчиняя судьбы десятков тысяч всадников одной-единственной атаке, но образуют две, а иногда и три линии и распределяют свои силы в глубину» (Maur., II, 1). Маврикий настаивает, чтобы начальники кавалерийских отрядов подходили к битве более вдумчиво и формировали большое число основных построений боевого порядка в зависимости от численности армии. Эти построения предназначались для того, чтобы противостоять многочисленным случайностям сражения [1489].