Евгений Трефилов - Пугачев

Из всего вышесказанного трудно сделать вывод, что стать самозванцем Емельяна Ивановича заставили любовь и сочувствие к простому народу. Едва ли сыграли значительную роль в этом решении и собственные обиды на «крепостническое государство». По крайней мере, источники не позволяют безапелляционно это утверждать. Однако это не означает, что заявления «Петра III» о сострадании, испытываемом им к яицким казакам и к «черни» вообще, с которыми мы неоднократно встретимся, были лживыми. Пугачев, будучи простым казаком, надо думать, вполне искренне сочувствовал себе подобным простолюдинам, особенно яицким казакам, которым навязывалось чуждое им «регулярство».

Разумеется, для успешного исполнения предприятия, задуманного Пугачевым, было недостаточно его собственных достоинств, а также особенностей его психики и характера. Он не мог обойтись без людей, которые ему поверили бы. А поскольку такие люди нашлись, то необходимо понять, почему подобная вера была возможна, понять особенности тогдашней социальной психологии. Отличительной ее чертой была вера в различные чудеса, колдовство и другие самые невероятные с точки зрения современного человека вещи. Так, в народе ходили устойчивые слухи, что цари или царевичи, умершие как естественной, так и насильственной смертью в относительно раннем возрасте, на самом деле живы; что их и впрямь хотели извести «злодеи» (обычно бояре), однако с помощью верных людей им чудесным образом удавалось спастись. Считалось, что избежавший смерти «царь» или «царевич» после долгих странствий объявится среди своих «подданных», которых призовет поквитаться с его, а значит, и с народными, обидчиками. Замечательный отечественный фольклорист Кирилл Васильевич Чистов называл подобные представления легендой о «возвращающихся царях или царевичах-избавителях». Вера в чудесное спасение монарших особ являлась в России XVII–XVIII веков питательной средой для самозванства, которое, по словам В. О. Ключевского, «стало хронической болезнью государства» [168] См.: Чистов К. В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). СПб., 2003; Ключевский В. О. Курс русской истории // Ключевский В. О. Сочинения: В 9 т. Т. 3. М., 1988. С. 26. .

В свою очередь, массовость монархического самозванства лишний раз показывает, каким огромным авторитетом в народном сознании в то время обладала царская власть. Царь был народным заступником, воплощением справедливости и добра. И если бы не «злодеи-бояре», постоянно искажавшие государеву волю и скрывавшие от него правду, то в стране царили бы мир и порядок. Иногда, правда, в качестве виновников народных бедствий выступали не «бояре», а правящие монархи. Речь прежде всего идет об отношении народа к Петру I. Однако анализ антипетровских выпадов показывает, что в большинстве случаев простолюдины критиковали не законного государя, а узурпатора, захватившего престол, Антихриста или «подменного» немчина. Таким образом, предполагалось, что если бы на престоле сидел настоящий, законный государь, то он никогда не допустил бы подобных безобразий. А значит, вопреки распространенному мнению, антипетровские выпады не разрушали авторитета самой царской власти, а, напротив, подчеркивали его. Кроме того, не следует преувеличивать и само недовольство Петром Великим, ибо многие простолюдины, как и прежде, продолжали винить в своих невзгодах не царя-реформатора, а его окружение или местных чиновников [169] См.: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988; Успенский Б. А. Царь и самозванец: самозван-чество в России как культурно-исторический феномен // Успенский Б. А. Избранные труды. М., 1994. Т. 1. С. 75—109; Усенко О. Г. Психология социального протеста в России XVII–XVIII вв. Тверь, 1995. Ч. 2. С. 19–29; Он же. Политические настроения на Дону в 1697–1707 гг. и повод восстания К. А. Булавина // Клио: Межвузовский журнал для ученых. СПб., 1997. № 1. С. 149–158; Он же. Об отношении народных масс к царю Алексею Михайловичу // Царь и общество в русском общественном сознании. М., 1999. С. 70–93; Лукин П. В. Народные представления о государственной власти в России XVII в. М., 2000; Трефилов Е. Н. Представления о царской власти участников народных бунтов Петровского времени: Дисс…. канд. ист. наук. М., 2010. .

Едва ли также можно согласиться с мнением, что женщины, сидевшие после Петра на русском троне, нанесли серьезный удар по престижу царской власти [170] См., например: Анисимов Е. В. Женщины у власти в XVIII веке как проблема // Вестник истории, литературы, искусства: Альманах. Т. 3. М., 2006. . Конечно, историки выявили немало выпадов в адрес русских цариц. Тем не менее недовольные «бабьим» правлением, насколько нам известно, никогда не предлагали сменить монархию на какой-нибудь иной тип власти, а свои надежды продолжали возлагать на наследников по мужской линии или всё тех же царей или царевичей-избавителей. Кроме того, как и в случае с Петром, не следует думать, что народ поголовно был недоволен пребыванием женщин на престоле. Так, например, отдельные группы простолюдинов возлагали большие надежды на Екатерину II. Особенно это проявилось накануне и во время восстания на Яике в 1772 году [171] См.: Дубровин Н. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 56, 84,90,91; Рознер И. Г. Указ, соч. С. 115, 157. . Более того, как будет показано ниже, даже отношение пугачевцев к императрице не было таким однозначно негативным, каким обычно представляется в научной литературе.