Александр Гапоненко - Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

На этой жалобе самодержец сразу начертал сзади листа своим мелким каллиграфическим почерком: «Отказать. Крестьяне люди вольные, могут переходить от одних землевладельцев к другим, если тягло свое несут исправно. Мы черносошным крестьянам уже как два десятка лет право создания земств предоставили, а бояре их в своих холопов норовят превратить».

Потом, подумав немного, царь дописал: «Измен боярам поменьше творить надо, вот крестьяне и не будут уходить от них».

Эта фраза относилась уже не столько к приславшим жалобу рязанским боярам, сколько к тем, что заседали в земской Думе и должны были исполнять его резолюцию.

В последнее время опять начались измены – бегство бояр во вражеские государства. Царь тяжело вздохнул, отложил отработанную бумагу в правую и взял из левой стопки новую.

Перед глазами игумена оказалось письмо от купцов братьев Строгановых, владения которых находились в опричнине.

Яков и Григорий сообщали, что на их городки и остроги в Великой Перми весь прошлый год нападали князьки остяков, которые сейчас подчиняются хану Сибирского царства Кучуму. Строгановские люди те отряды князьков побили, погнали за Каменный пояс, как тогда именовался Уральский хребет, прямо до реки Тобол и там рассеяли по лесам. Потом собрали с местных племен ясак в пользу царя. Этот ясак, в размере двадцати сороков отборных, «седых» соболей, они отправили в царскую казну.

На письме была пометка Саввы Фролова, что соболиные шкурки лежат в земском Казенном приказе, до особого распоряжения царя.

Далее в письме Яков и Григорий просили разрешения повоевать Сибирь, подвести ее под высокую царскую руку и обещали все это сделать своими собственными силами и за свой счет.

Лицо Ивана Васильевича просветлело, и он радостно подумал про себя: «Усилиями таких людей и прирастает земля Русская. Конечно, братья Строгановы себя в накладе не оставили, когда собирали ясак, и землю Сибирскую будут потом просить себе в собственность, но, главное, они не забыли, что нужно делиться доходами с государством».

Продолжая улыбаться доброй вести, царь начертал на письме резолюцию: «Не время еще Сибирское царство воевать. Надобно Ливонскую войну прежде закончить, да от крымских татар отбиться.

Строгановых поблагодарить за присланную мягкую рухлядь, просить проведать, сколько вооруженных всадников у хана Кучума сейчас есть и сколько ясака по Сибири собрать можно».

Следующей в левой, еще непрочитанной пачке бумаг была ябеда на смоленского наместника боярина Ивана Андреевича Шуйского. Служивший под началом князя стрелецкий сотник Роман Игнатьевич Огнев писал, что тот поддерживает через своего слугу тайные сношения с поляками, а также не разрешил побить татарские отряды, которые наехали наметом в воеводство в прошлом году. Кроме того, по слухам, наместник получил денежный посул от крымских татар, чтобы сдать Смоленск во время их следующего похода на Московское царство.

Это было серьезное обвинение Шуйского в государственной измене от человека, которого царь хорошо помнил по его отчаянной смелости во время относительно недавней осады Полоцка и которому имел все основания доверять.

Лицо Ивана Васильевича вновь потемнело. Он вытер скуфьей внезапно покрывшуюся испариной бритую голову, положил ябеду на поверхность бюро и принялся энергично расхаживать из угла в угол палаты.

От его хождения воздух в помещении пришел в движение, пламя свечей начало колебаться, по потолку и стенам палаты побежали рваные черные тени.

В голове самодержца после прочтения ябеды Огнева начали роиться черные мысли: «В прошлом году в Бахчисарай сбежал уличенный в воровстве дворянин Кудеяр Тишенков. Он показал хану Девлет-Гирею проходы в засечной полосе и броды через Оку, вывел его орды западнее стоявшей в обороне русской рати. Это позволило кочевникам выйти к Москве обходным маневром, пожечь Китай-город, погубить множество людей и увести в Крым огромный полон.

До сих пор в центре столицы полно незастроенных пепелищ. Теперь татары, видимо, нашли нового изменника и смогут пройти с ним еще западнее, через территорию дружественной им Речи Посполитой. Остановить их движение на Москву от Смоленска будет практически невозможно из-за растянутости войск на южной границе».

Иван Васильевич вспомнил содержание последнего послания русских купцов из Стамбула. Те доносили, что султан Селим II собирает большую пешую армию и хочет перевезти ее весной на кораблях в крымскую Кафу. Вместе с пехотой будет отправлено большое число тяжелых осадных орудий. В столичных банях, – писали купцы, – турецкие чиновники спорили о том, кто будет назначен управляющим в какой русский город.