Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1 - Греция

И басни «Ромула», и басни Авиана, несмотря на невысокий художественный уровень, имели блестящую судьбу в истории литературы. Именно они донесли традиции двух крупнейших баснописцев древности до средневековья. Только по ним могла средневековая Европа знакомиться с античным басенным наследием. «Ромул» и Авиан пользовались широкой популярностью, неоднократно перелагались прозой и стихами, были предметом многочисленных переработок и подражаний. Даже самая скучная часть басни – мораль – привлекала особое внимание: сборники моралистических вступлений и заключений к басням Авиана имели хождение независимо от самих басен. Такое положение продолжалось вплоть до эпохи Возрождения, когда распространяющееся знание греческого языка открыло европейскому читателю доступ к первоисточнику – к подлинным басням Эзопа. Когда в 1479 году итальянский гуманист Аккурсий выпустил первое печатное издание басен Эзопа – оно было одной из первых греческих книг, напечатанных в Европе, – это явилось переломом в истории басни. С этого времени начинается развитие новоевропейской басни – жанра, которому суждено было возвеличиться именами Лафонтена, Лессинга и Крылова.

P. S. Статья была написана как послесловие к переводу басен Федра и Бабрия (М., 1962). До некоторой степени она была реакцией на попытку тогдашней советской филологии изобразить Федра представителем подлинно демократической античной литературы, голосом рабов и вольноотпущенников («История античной литературы» под ред. Н. Ф. Дератани, М., 1954). Потом статья была расширена до монографии «Античная литературная басня» (М., 1971); там же и литература вопроса. Структурному анализу басен Федра и Бабрия посвящен II том монографии: М. Nøjgaard. La fable antique. København, 1967, но при работе над статьей и книгой он еще не был нам доступен.

Было бы несправедливостью сказать, что античная басня не пользовалась вниманием исследователей. Работы О. Крузиуса, А. Хаусрата, Г. Тиле, Б. Перри многое раскрыли и осветили как в общей картине развития басенного жанра, так и в истории отдельных басенных сюжетов, тем и идей. Однако методика этих исследований была своеобразна. Басня рассматривалась не как литературный, а как фольклорный жанр, басенные тексты изучались не как самостоятельные художественные произведения, а как материал для реконструкции устных версий, лежавших за этими текстами. «Эзоповские басни» школьных сборников, литературные переработки Федра, Бабрия, Авиана, народная книга «Ромула», цитаты из Плутарха и Аристофана, Архилоха и Фемистия – весь этот пестрый материал смешивался в одну кучу, сортировался по сюжетам, из нескольких версий каждого сюжета выделялись «исконная» и «производные» формы, и на этом исследование фактически кончалось. По отношению к прозаическим «Эзоповским сборникам», которые действительно были лишь записями ходовых сюжетов, не притязавшими ни на какую авторитетность текста и служившими только сырым материалом для школьных риторических упражнений, такой подход был еще допустим; но по отношению к басенным сборникам Федра, Бабрия, Авиана, каждый из которых задуман и выполнен как оригинальное художественное произведение, несущее отчетливую печать авторской индивидуальности, такая трактовка оказывается недостаточной. Она сосредоточивает внимание на общем и традиционном, упуская из виду индивидуальное и специфическое в творчестве каждого баснописца. Вот почему приходится сказать, что творчество античных баснописцев изучено еще неудовлетворительно.