Иван Курилла - Битва за прошлое. Как политика меняет историю

Однако, как выяснилось, идею всего лишь на время отложили. К установке монумента вернулись осенью 2020 года — теперь его открытие было запланировано к 100-летию «Русского исхода», эвакуации белых из Крыма в конце Гражданской войны. Известие об этом вновь всколыхнуло севастопольских активистов. Местный комитет ветеранов потребовал, чтобы памятник назывался «100-летию окончания Гражданской войны в Крыму и Севастополе». «В городе-герое Севастополе не может быть установлен памятник участникам „белого исхода“ — военным преступникам», — написали ветераны в письме Законодательному собранию Севастополя. Противоположная сторона тоже не готова к примирению: предводитель Российского дворянского собрания Олег Щербачев считает, что «ставить памятник Примирения в настоящий момент — это профанация. Никакого примирения нет и быть не может. Нельзя примирить добро и зло» [191] Окунев Д. «Потоки лжи»: почему памятник Примирения не устроил ни красных, ни белых // Газета. ру. 2020. 3 нояб. https://www.gazeta.ru/science/2020/11/03_a_13344577.shtml . .

В результате конфронтации (а официально по причине пандемии COVID-19) срок открытия памятника, который в ноябре 2020 года был установлен на мысе Хрустальный, переносился несколько раз. В конце концов памятник открыли 22 апреля 2021 года, назвав его «памятником окончанию Гражданской войны» [192] Крымова Ю. В Севастополе открыли памятник окончанию Гражданской войны // Российская газета. 2021. 22 апр. .

Память о Гражданской войне в России способна вызвать не меньший конфликт, чем тот, что разгорелся в Соединенных Штатах в случае с их Гражданской войной.

Победа в Великой Отечественной войне стала определяющим событием для переживших ее людей, а с приходом фронтовиков на командные позиции в стране в середине 1960-х День Победы занял место главного праздника, символически потеснив 7 ноября — День Великой Октябрьской социалистической революции. Любой праздник предполагает ритуал, отличающий его от других дней в году; ритуал Дня Победы включал в себя военный парад и встречи ветеранов в парках, скверах, у военных мемориалов. Идейный посыл этих двух составляющих был понятен: парад в память о Параде Победы 1945 года подчеркивал военную доблесть государства-победителя, а встречи фронтовиков представляли человеческую, гуманную сторону праздника. В песне, ставшей неотъемлемой частью 9 Мая с середины 1970-х годов, была найдена главная формула — «праздник со слезами на глазах», — объединяющая гордость и скорбь.

В начале 1990-х казалось, что праздник Дня Победы постигнет судьба других советских праздников. Американский историк Нина Тумаркин писала в те годы об уходе «культа войны» из России [193] Tumarkin N. The Living and the Dead: The Rise and Fall of the Cult of World War II in Russia. New York: Basic Books, 1994. P. 225. . Парады 9 Мая не проводились, и встречи участников войны остались единственным объединяющим ритуалом. Эта перемена подчеркивала человеческое измерение войны, ставила судьбы людей выше престижа государства.

Однако к началу 2000-х годов стало заметно, что ветеранов остается все меньше и все меньшее их число может принимать участие в ритуалах праздника. Осознание этой проблемы пришлось как раз на тот период, когда в поисках «национальной идеи» чиновники обратились к Победе как к «мифу основания» современной России (Октябрьская революция утратила этот статус после отказа от коммунистической идеологии, а концепция тысячелетней России от Владимира Святого до наших дней начала формироваться несколько позже, да она и менее пригодна для политической мобилизации).

Во второй половине 2000-х годов место ветеранов в ритуале Дня Победы пытались занять реконструкторы. Молодые люди, одетые в форму военного времени, не только устраивали инсценировки сражений, но и исполняли роль «аниматоров» — угощали празднующий народ кашей из полевых кухонь, подменяли регулировщиков уличного движения и всячески подчеркивали свое присутствие на праздновании 9 Мая.

Реконструкторы как будто стремились наполнить праздник человеческим содержанием. Проблема состояла в том, что человеческое содержание памяти о той войне — это скорбь по погибшим и умершим, трагедия, объединявшая ветеранов в их встречах. А именно этого у реконструкторов не было.

Одновременно рос интерес и к так называемому трудному прошлому — новые поколения пытались выстроить собственную связь с периодом репрессий, разобраться в произошедшем с их предками. Эта попытка личного, но публично проводимого расследования отличала подход молодых россиян от отношения к репрессиям их родителей, полагавшихся на государство.