Моника Блэк - Земля, одержимая демонами. Ведьмы, целители и призраки прошлого в послевоенной Германии

Однако после Второй мировой войны, особенно в 1950-х, произошел заметный всплеск обвинений в колдовстве. Они стали предметом достаточно серьезного беспокойства, чтобы сформировалась второстепенная область научного знания, посвященного им. Писались книги и статьи, в том числе криминологами с докторской степенью и представителями духовенства. Читались доклады на конференциях, выпускались редакционные материалы, правительства федеральных земель издавали директивы, требуя от местных служб здравоохранения и отделений полиции собирать информацию по этой теме. Бесчисленные вырезки из популярных в то время периодических изданий рассказывали истории о наложении чар, о страхах перед колдовством. Издателя популярной книги по магии многократно вызывали в суд в попытках остановить ее дальнейшее распространение, поскольку утверждалось, что книга внушает страх перед ведьмами. В десятках судебных разбирательств людям, называющим других колдунами, предъявлялись обвинения в клевете, распространении порочащих сведений и насилии, включая нанесение телесных повреждений и даже убийство. Такие новости приходили не только из Восточной и Западной Германии, но и из-за рубежа [603] Joachim Friedrich Baumhauer, Johann Kruse und der 'neuzeitliche Hexenwahn': Zur Situation eines norddeutschen Aufklärers und einer Glaubensvorstellung im 20. Jahrhundert untersucht anhand von Vorgängen in Dithmarschen (Neumünster: Karl Wachholtz Vlg., 1984), 101; Owen Davies, Grimoires: A History of Magic Books (Oxford, UK: Oxford University Press, 2009), 345, n. 104. .

Исследование, опубликованное в 1959 г., показало, что если в период между двумя мировыми войнами было засвидетельствовано восемь «судов из-за обвинения в колдовстве», а при Третьем рейхе — 11, то непосредственно в послевоенную эпоху, точнее, с 1947 по 1956 г. — 77 [604] Schäfer, Der Okkulttäter, x. . Однако даже эти данные, возможно, преуменьшают масштаб явления по двум причинам. Начать с того, что официальные органы, национальная и местная пресса называли гораздо более высокие цифры. В середине 1950-х Немецкая служба медицинской информации сообщила, что порядка 70 судов по делам о ведьмах проходит в стране ежегодно [605] Baumhauer, Johann Kruse , 72, n. 244, цит. «Hexengläubige im Bodenseegebiet», Badisches Tagblatt , Baden-Baden, August 8, 1957. . Одна газета утверждала, что в 1950 г. было 16 таких судов в одном только маленьком городе Люнебурге [606] Karl-Heinz Christiansen, «Hexenspuk im Heidedorf», газета не указана, 18 апреля 1951 г., вырезка в: HH, ZGS 2.2, Nr. 247. . Другая газета сообщила, что в 1952 г. состоялось «65 судов над современными ведьмами», «главным образом в Северной Германии» [607] Hans J. Mesterharm, «Attacke gegen Hexenwahn», газета не указана, 25 ноября 1953 г. Вырезка в: HH, ZGS 2.2, Nr. 247. . Еще одна газета, Welt am Sonntag , отметила, что «в 1952–1953 гг. свыше 130 судов по делу о колдовстве прошло в Германии» [608] Reiner Schulze, «Verfolgt als Hexe», Welt am Sonntag , Nr. 34, August 21, 1955, p. 2. Вырезка находится в: HH, Nds. 401, Acc. 112/83, Nr. 564. . Возможно, эти расхождения в подсчетах коренятся в разных представлениях о том, что составляет «суд по делу о колдовстве»; в любом случае с учетом общей склонности послевоенной прессы к преувеличениям к этим оценкам следует относиться осторожно. Важно также отметить, впрочем, что огромное большинство обвинений в колдовстве так и не дошло до суда. Навлечь на себя подозрения, что ты ведьма, означало очень серьезные негативные последствия в социальном плане. Часто этого было достаточно, чтобы всю семью превратить в изгоев: эта судьба постигла Массенов и вызвала тяжелую болезнь фрау Массен. У людей мог рухнуть бизнес; они теряли поддержку общины и не могли больше опереться на друзей и соседей. Поэтому многие часто молчали, опасаясь худших проблем.

Относительную незаметность этого феномена для тех, кто намеревался покончить с ним, осложнял тот факт, что люди, боявшиеся ведьм, практически никогда не использовали слово «ведьма». Например, Эберлинг говорил о «злой силе». Иногда убеждение, что некто занимается колдовством, возникало благодаря невербальной коммуникации или в силу логического вывода. Фрау Массен просто оказалась на улице ночью после того, как Эберлинг объявил, что чувствует «злую силу» возле дома Ганса [609] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, pp. 25–26, April 8, 1954. . Когда же фрау Хеш назвала Клауса врагом своей семьи, Эберлинг кивнул [610] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 413, p. 21, April 9, 1954. . Два психиатра, которым суд впоследствии поручил опросить Эберлинга и оценить его вменяемость и юридическую ответственность, были озадачены тем, что он приписывал «злым людям» все то, что «с незапамятных времен» приписывалось ведьмам [611] LSH, Abt. 352, Itzehoe, Nr. 418, Gutachte, p. 76, March 21, 1955. . Психиатры не смогли понять, что эти слова были синонимами; они указывали на людей, имеющих стремление и сверхъестественную способность причинять вред. Бруно Грёнинг, конечно, пользовался тем же языком, когда говорил о «злых людях», тайно замышляющих сделать своих соседей больными или не дать им поправиться, либо о тех, чья греховность отмечает их как «слуг Сатаны».