Николай Бурденко - Военный госпиталь. Записки первого нейрохирурга

Но одновременно с ним и независимо oт него учение о первичной эксцизии и первичном шве, а пожалуй, даже и раньше, чем он, стали проводить в жизнь Делоре и Жак Кохер (Delore и J. Koeher), которые 15.VI.1915 г. произвели первичную эксцизию и положили глухой шов при ранении коленного сустава. Англичанин Грей (Gray) около того же времени сообщил, что он начал применять первичную эксцизию и первичный шов уже с ноября 1914 г.

Нас интересует, почему ряд людей независимо друг от друга и утверждая независимость от предыдущих работ (допустим, что это факт) приходят на различных пунктах фронта мировой войны, работая в разных условиях театра военных действий, к одинаковым выводам и устанавливают почти тождественные методы работы. Ведь из исторического обзора было видно, что первичная эксцизия предлагалась и по-своему обосновывалась, что первичный шов предлагался и тоже обосновывался. Первичная эксцизия и закрытие раны тоже предлагались, и на травме мирного времени это было блестяще доказано Риманом на громадном материале осложненных переломов. В частности, Бергман предлагал и произвел в пяти случаях первичную обработку и первичный шов при черепно-мозговых повреждениях, правда, в мирное время.

Очевидно, создалась какая-то общая на всех фронтах ситуация, которая повелительно повела к однородным заключениям, противоположным установкам, существовавшим до войны. Это было вызвано изменением характера вооружения армии и изменением тактики боев, а именно, массовостью артиллерийского огня. Уже в Франко-прусскую и Русско-японскую войны начиналось увеличение числа артиллерийских ранений по сравнению с прежними войнами, как это можно видеть из помещенной ниже таблицы.

В мировую войну 1914–1918 гг. артиллерийские ранения вырастают до поразительных размеров. Общие валовые цифры складываются в следующие отношения по годам:

в 1914 году артиллерийских ранений — 75,00 %, ружейных — 23,00 %,

в 1917 году — 67,03 %; 11,65 %,

в 1918 году — 61,00 %, 15,00 %,

недостающие проценты падают на новые способы поражения:

в 1914 — 2,00 %,

в 1917 — 21,32 %,

в 1918 — 24,30 %.

Несмотря на новые виды вооружений, выводящие из строя бойцов, — авиация, газоотравления, — все-таки мы видим малое изменение в отношении артиллерийских повреждений и пулевых ранений.

Для выяснения поставленного нами вопроса важны данные 1914 и 1915 гг., когда и возник вопрос о первичной эксцизии и первичном шве. Массовый артиллерийский огонь, принимающий характер ураганного боя, определил характер ранений и, наряду с тяжестью их, неправильностью хода раневого канала, — частоту слепых ранений, исключительную наклонность этих ран к осложнениям. Невиданные размеры анаэробной инфекции с тяжелым течением и ужасающей смертностью, достигающей 80–95 % при абсолютном числе только в германской армии до 150 000 (Franz) и не меньшим числом во Франции. Там родился термин «тетанические поля», заставившие Институт Пастера ежедневно выпускать 20 000 флаконов антианаэробной сыворотки, всего же за время войны было выпущено 6 000 000 различных сывороток, в том числе только за 1918 г. было выпущено 380 000 доз противостолбнячной сыворотки. Не без основания французская палата депутатов имела по этому поводу жаркие дебаты. Германцы анаэробную инфекцию назвали «бич божий».

Вот моменты, объясняющие однородный сдвиг в учении о лечении ран, вот причина, почему система Бергмана, молчаливо принятая во всех армиях с окклюзионной асептической повязкой, — с первых же месяцев войны потерпела крах.

Вот что говорилось в начале 1915 г. в Брюсселе по поводу характера ран: было отмечено несравненно большее число артиллерийских ранений, чем пулевых. Далее было отмечено, что первые дают очень высокий процент осложнений, что объясняется, во-первых, тем, что осколки гранат загрязнены землей, вносят с собой частицы камней, дерева, одежды, обуви и часто химические вещества, во-вторых, характер артиллерийских ран гораздо неблагоприятнее сравнительно с пулевыми ранениями: вследствие сокращения иногда нацело перебитых или разорванных мышц грязь и инородные тела попадают с сократившимися мышцами далеко в глубину раны, создаются карманы и полости с нарушенными участками различных тканей (мышц, фасций, костей, костного мозга и др.), где бактерии имеют прекрасную питательную среду. Если дело обстоит таким образом, то каждое без исключения ранение осколками гранат является резко инфицированным, здесь создаются исключительно благоприятные условия для развития инфекций [Гаррэ (Garre)].