Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Блевотина войны — октябрьское веселье! От этого зловонного вина Как было омерзительно твое похмелье, О бедная, о грешная страна!

Какому дьяволу, какому псу в угоду, Каким кошмарным обуянным сном Народ, безумствуя, убил свою свободу И даже не убил — засек кнутом? [3240] Гиппиус З. Сочинения: Стихотворения, проза. Л., 1991. С. 195.

Вопрос вполне уместен. Действительно, что пошло не так? «Какого дьявола» большевики так стремительно и малой кровью смогли завоевать власть?

Конечно, дело не в мифических марксистских объективных предпосылках революций, приводящих производственные отношения в соответствие уровню развития производительных сил. Октябрь 1917 года полностью противоречил марксизму. Ведь согласно этому учению, пролетарская революция должна была стать конечным итогом индустриализации, а не наоборот, произойти прежде всего в высокоразвитых промышленных странах и только затем — в среднеразвитых, как Россия. Причины в другом.

Февральскую революцию подготовила и осуществила группа элиты — олигархической и интеллигентской, — воспользовавшаяся трудностями войны для установления собственной власти, при этом не понимавшая природы власти и той страны, которой намеревалась управлять. Отцы революции не вполне себе отдавали отчет в возможных последствиях разрушения государства и выпуска на волю раскрепощенной энергии масс, да еще в условиях тяжелейшей войны. В течение нескольких дней февраля — марта 1917 года исчезнет российская государственность, а с ней и великая страна.

Октябрьская революция стала результатом, в первую очередь, нежизнеспособности Временного правительства и его фантастических провалов. «Когда они прежде воображали себя правительством — то за каменной оградой монархии, — справедливо замечал Александр Исаевич Солженицын. — …Все протоколы этого правительства, если смерить их с порой, — почти на уровне анекдота» [3241] Солженицын А. И. Размышления над Февральской революцией. М., 2007. С. 74. . Ученые, земские деятели, юристы, промышленники, они неплохо разбирались в общеполитических вопросах и парламентской практике, но никто из членов кабинета не обладал ни малейшим опытом административной или государственной работы. Премьер — князь Львов — был бездеятельным, мягким и благодушным популистом, безгранично верившим в добрую душу народа и испытывавшим отвращение к любому централизованному управлению. В заявлении об образовании Временного правительства вслед за его составом шли «основания» его деятельности, которые почти дословно воспроизводили 8 пунктов, сформулированных Советом рабочих и солдатских депутатов. Слабый либеральный кабинет был связан необходимостью реализовывать социалистическую программу и мог пользоваться властью лишь с молчаливого согласия энергичных советских лидеров, дожидаясь Учредительного собрания, выборы в которое еще долго даже не будут назначены.

Важный фактор слабости февральской власти — сомнительность ее легитимности. Временное правительство отказалось выводить преемственность своей власти как от императорской, так и от власти Государственной думы, считая ее осколком старого режима. Опытный юрист Сергей Владиславович Завадский справедливо замечал, что сразу после того, как «помимо какого-либо официального акта упразднили Думу как учреждение», «Временный комитет Думы, а потом Временное правительство оказались висящими над пропастью, держась, подобно путнику в стихотворении Жуковского, за куст, корни которого усердно подтачивали мыши из Исполнительного комитета рабочих и (теперь уж) солдатских депутатов» [3242] Завадский С. В. На пути к революции: из архива моей памяти; на великом изломе: Отчет гражданина о пережитом в 1916–1917 годах. М., 2017. С. 165. . Обладая лишь революционной легитимностью, новая власть не спешила с обеспечением собственной легитимизации, как будто ей была отпущена вечность. Только в конце марта Временное правительство создало «особое совещание» для выработки лучшего в мире избирательного закона, которое приступило к работе в мае. Когда до него дойдет дело, у власти будут уже большевики.

Вместе с тем стране, привыкшей на протяжении предшествовавшего тысячелетия к централизованной системе власти, была предложена крайняя форма политического либерализма. В политическом плане в 1917 году Россия стала, и это признавал даже Ленин, самой свободной в мире.

«Временное правительство предоставило целый ряд либеральных свобод, но, как часто отмечалось, свобода в России имела анархические оттенки. Россия при Временном правительстве была слишком демократичной, было дано слишком много свобод, прежде чем надежные конституционные основы порядка смогли обеспечить верховенство закона, а конституционализм, обычаи и традиции были в стоянии поддерживать саморегулирование гражданского общества. Массовой демократии не хватало посреднических и сдерживающих институтов представительной демократии. Свобода, как это часто бывает в русской истории, стала произволом и беззаконием» [3243] Саква Р. Коммунизм в России. Интерпретирующее эссе. М., 2011. С. 43. , — замечает британский историк Ричард Саква.