Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Заявление произвело «потрясающее впечатление». Более экспансивные, как бывает, женщины взволнованно призывают Думу идти и умереть вместе со своими избранниками в Зимнем дворце. Появляется министр Прокопович, возмущенный тем, что его не пускают в Зимний дворец разделить участь Временного правительства:

— Сейчас, когда умирают наши избранники, забудем все партийные счеты и все пойдем защитить или умереть.

Представители эсеров, меньшевиков и кадетов выражают готовность умереть с правительством за демократию. К ним присоединяются присутствовавшие на собрании городской голова Пятигорска и гласный Саратовской думы, некоторые думские журналисты, кое-кто из публики. Большевистская фракция, словами Троцкого, «пытается подать прозаический совет: чем бродить впотьмах по улицам, ища смерти, лучше по телефону убедить министров сдаться, не доводя до кровопролития. Но демократы возмущены: агенты восстания хотят вырвать у них из рук не только власть, но и право на героическую смерть!.. На это четырнадцать большевиков отвечают, что лучше победить со Смольным, чем погибнуть в Зимнем». Дума поименным голосованием принимает решение идти ко дворцу — принято 62 голосами против 14 голосов большевиков при 3 воздержавшихся меньшевиках-интернационалистах. Большевики во главе с Иоффе покидают собрание и отправляются на съезд Советов.

Члены Думы уже спустились вниз, чтобы начать шествие, но тут сообщили, что вернулась делегация, ездившая в Зимний дворец. Все опять вошли в зал, и заседание продолжилось. Шрейдер рассказал о своих злоключениях: ко дворцу делегацию не подпустили [3044] Речь. 1917. 26 октября. № 252; Троцкий Л. Д. История русской революции. Октябрьская революция. С. 257; Мельгунов С. П. Как большевики захватили власть. С. 192–193. . Своя история миссии Шрейдера была и у другой стороны. Ее расскажет руководитель пропагандистской комиссии ВРК Молотов: «Поздно вечером, когда революционные войска, вставшие на сторону большевиков, перешли к прямой осаде Зимнего дворца, в Смольный явилась делегация Городской думы во главе с ее председателем эсером Шрейдером. Делегация обратилась к Военно-революционному комитету, руководившему восстанием, с просьбой предоставить ей возможность направиться в Зимний дворец, чтобы предложить засевшим там министрам Временного правительства прекратить сопротивление… До смерти перепуганные, запутавшиеся в событиях, взбешенные успехами большевиков и, вместе с тем, жалкие в своей никудышности, они смогли думать только о каких-нибудь искусственных попытках выхода из тупика. Никому не нужные, не знающие, что делать с собой, они, однако, и в этот момент не хотели отказаться от политической театральности…

Беспомощность вчерашних представителей власти и бесцельность их попытки для Смольного сразу были ясны. Однако, имея на своей стороне полный боевой и не менее полновесный моральный перевес, Смольный не считал нужным препятствовать попытке осуществить это предложение. Наоборот, она должна была лишь подчеркнуть боевой и моральный авторитет Смольного даже в глазах прямых его врагов…

Помню, как мы уселись во дворе Смольного в автомобиль Шрейдера. Всего отправилось пять-шесть человек. Это было уже часов в одиннадцать-двенадцать ночи. Освещая фонарями автомобиля мокрую темную дорогу, мы пробирались по Суворовскому проспекту на Невский. Там и тут раздавались выстрелы, временами треск пулемета. Выбрались на Невский. Чуть не на каждом шагу патрули Военно-революционного комитета останавливают автомобиль, мы показываем свои удостоверения и едем дальше…

Приближаемся к Мойке, которая в это время была чем-то вроде границы, отделяющей нас от сопротивляющегося с оружием в руках противника. Здесь, у моста Мойки, нас останавливает большой патруль. На углу улицы горит костер — греются солдаты. Остановивший автомобиль патруль предлагает нам выйти на панель — ехать дальше уже невозможно…

Появляется знакомый мне по революционным дням в Петрограде тов. Дашкевич, бодрый, уверенный в близкой победе. Узнав, чего хочет делегация, он предлагает ей идти дальше пешком. Остался только квартал до площади перед Зимним дворцом. Он предупреждает делегацию, что их попытка вряд ли удастся. На площади перед Зимним дворцом вокруг памятника-колонны сгруппировался женский «батальон смерти» и какие-то остатки воинской части, ведущей обстрел всякой фигуры, появляющейся на площади. Делегация колеблется, идти ли ей дальше. Однако решается идти. Проходит несколько минут, и Шрейдер со своей делегацией возвращается обратно. Смущенный и еще более жалкий, он снова лепечет о благой цели своего посредничества и о том, что теперь они видят свое бессилие что-нибудь сделать.