Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Фофановой оставил записку: «Ушел туда, куда вы не хотели, чтобы я уходил. До свидания. Ильич» [2809] Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. М., 1957. С. 313. .

Путь неблизкий, километров десять. От дома пошли по Сампсоньевскому — пустому, ветреному. На повороте на 1-ю Муринскую нагнал трамвай, шедший в парк. Ехали на полупустом трамвае. Ленин перед выходом из дома клятвенно обещал, что всю дорогу не откроет и рта. Куда там: он начал интересоваться происходившим у кондукторши. «Она, — вспоминая Рахья, — сперва было отвечала, а потом говорит:

— Неужели не знаешь, что в городе делается?

Владимир Ильич ответил, что не знает.

— Какой же ты, — говорит, — после этого рабочий, раз не знаешь, что будет революция».

Трамвай шел в парк. Доехали по Сампсоньевcкому до угла Боткинской и до Литейного моста шли пешком. На одной стороне моста стояли красноармейцы, на другой — юнкера, которым требовался пропуск из штаба округа. Но вокруг юнкеров шумела и ругалась толпа трудящихся, которых не пропускали туда, куда им было нужно. Воспользовавшись сумятицей, прошли мимо часовых на Литейный, потом свернули на Шпалерную, где натолкнулись на патруль из двух конных юнкеров.

— Стой! Пропуска!

У Рахьи в карманах были два револьвера.

— Я разберусь с ними сам, а вы идите, — сказал он.

И, засунув руки в карманы, положив пальцы на курки и притворившись пьяным, вступил в перепалку с патрульными. «Юнкера угрожали мне нагайками и требовали, чтобы я следовал за ними. Я решительно отказывался. По всей вероятности, они в конце концов решили не связываться с нами, по их мнению, с бродягами. А по виду мы действительно представляли типичных бродяг. Юнкера отъехали».

Когда дошли до Смольного, то выяснилось, что поменяли пропуска, и из обладателей старых выстроилась огромная возмущающаяся толпа у входа. Ветеран и мастер уличных потасовок, Рахья начал раскачивать толпу «на прорыв». Охрана не выдержала натиска людской массы, вместе с которой внутрь Смольного внесло и Ленина.

«Изнервничавшийся, понятия не имеющий, как его примут и чем кончится авантюра с восстанием, «затекший», давно физически не упражнявшийся», Ленин попросил Рахью найти кого-нибудь из ЦК, а сам уселся на подоконнике. Впервые за 110 дней он был в публичном месте [2810] Рахья Э. А. Мои воспоминания о Владимире Ильиче // Правда. 1927. 21 января; Последнее подполье Ильича. Воспоминания. М., 1934. С. 88–91; Логинов В. Ленин в 1917 году. На грани возможного. М., 2016. С. 488–490; Данилкин Л. Ленин. Пантократор солнечных пылинок. М., 2017. С. 552–555. . Похоже, этим «кем-нибудь» оказался Троцкий. Он завел Ленина в маленькую комнату под номером 71 рядом с актовым залом. Первый вопрос Ленина касался переговоров ВРК со штабом округа.

— Неужели это правда? Идете на компромисс? — спрашивал Ленин, всверливаясь глазами. Я отвечал, что мы пустили в газеты успокоительное сообщение нарочно, что это лишь военная хитрость.

— Вот это хо-ро-шо-о, — нараспев, весело, с подъемом проговорил Ленин и стал шагать по комнате, возбужденно потирая руки. — Это оч-чень хорошо!» [2811] Троцкий Л. Д. О Ленине. М., 1924. С. 74–75; Пролетарская революция. 1922. № 10. С. 56.

Видимо, в этот момент в комнату зашли с буханкой хлеба и батоном колбасы только что приехавшие меньшевистские депутаты Предпарламента и члены ЦИК. Вот только какие именно? Троцкий называет Дана и Скобелева. Рахья запомнил, что это были Гоц и Либер. Кто бы это ни был, они решили перекусить. Ленин сделал вид, что их не знает, в надежде, что не узнают и его. «Он был обвязан платком, как от зубной боли, с огромными очками, в плохом картузишке, вид был довольно странный, — поведает Троцкий. — Но Дан, у которого глаз опытный, наметанный, когда увидел нас, посмотрел с одной стороны, с другой стороны, толкнул локтем Скобелева, мигнул глазом…» Действительно, кто этот одетый бомжем человек, с которым беседует председатель Петросовета в комнате президима? Аппетит пропал сразу. Лидеры ЦИК сгребли бутерброды и выскочили из комнаты. Ленин тоже толкнул Троцкого локтем:

— Узнали, подлецы!

Рахья добавил, что Ленин проводил их хохотом [2812] Пролетарская революция. 1922. № 10. С. 56; Последнее подполье Ильича. Воспоминания. М., 1934. С. 91; Рахья Э. А. Мои воспоминания о Владимире Ильиче. .

Перешли в другую комнату — 31-ю или 36-ю. Только здесь Ленин снял парик, повязку, очки и кепку. Стали собираться члены ЦК, и сразу стало тесновато. Стульев не хватает. Рахья подает пример: «Я уселся на полу у двери в уголочке, прижавшись подбородком к коленям». Так обычно сидели в переполненных тюремных камерах. Поскольку подобный опыт был практически у всех собравшихся, теснота больших проблем не создала [2813] Последнее подполье Ильича. С. 92; Милютин В. П. О Ленине. М., 1924. С. 4–5. .