Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

В правительстве начал обсуждаться состав русской делегации. Терещенко считал недопустимым, чтобы на ней оказались эмиссары и от Временного правительства, и от Советов, предлагая представителю «демократии» стать просто одним из членов делегации. ВЦИК согласился, определив своим участником Скобелева. Ему был выдан наказ, который, полагал Деникин, «перейдет в историю как яркий показатель того политического, морального и патриотического уровня, на котором стояли умеренные вожди революционной демократии… Было ясно, что это просто предательство Родины, для которой безразлично, поступаются ли ее интересами за сребреники или даром». В соответствии с наказом, все воюющие страны отказывались «от требования возмещения всяких издержек в прямом и скрытом виде». Россия должна была добиваться восстановления Бельгии, Сербии, Черногории и Румынии в прежних границах, возмещения им убытков из международного фонда (то есть за счет союзных и нейтральных держав). «Идея самоопределения вылилась по существу в отторжении от России — Литвы и Латвии, от Румынии — Добруджи и от Турции — Армении, в сохранении за Германией ее колоний, Познани и польской Силезии (в Эльзасе и Лотарингии допущен был плебисцит); за Австрией — румынской Трансильвании и всех славянских земель; только в итальянских областях ее допускался плебисцит. Зарубежные поляки, чехо-словаки, южные славяне, румыны, по-видимому, не заслуживали самоопределения» [2572] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 2. С. 114–115. .

Отрицательный ответ Запада на предложения Совета не заставил себя ждать. Константину Набокову в британском МИДе было решительно заявлено о нежелательности приезда Скобелева: «Мы не понимаем, в каком качестве намеревается ехать в Париж представитель Советов. Ясно одно — он не будет допущен на конференцию союзников». Фрэнсис писал Лансингу, что ее стоит по меньшей мере отложить, чтобы не усиливать в России антивоенные настроения. Следовало лишь заверить румынское и сербское правительства, что их интересы не будут принесены в жертву требованиям российских радикалов. Бьюкенен считал неблагоразумным отказываться от обсуждения условий мира и возражать против присутствия Скобелева на конференции, поскольку союзников это ни к чему не обязывало, а в России играло бы только на руку противникам войны. Мнением Бьюкенена пренебрегли. В палате общин 16 октября канцлер казначейства Эндрю Бонар Лоу заявил, что конференция будет рассматривать «ведение войны, а не ее цели». Французский МИД 18 октября также подтвердил, что на конференции смогут присутствовать исключительно члены правительств, а вопрос о целях войны не будет рассматриваться вовсе [2573] Уорт Р. Антанта и русская революция. 1917–1918. С. 172–173. .

Впрочем, мнение России уже мало кого волновало. «С развалом армии она теряла всякий авторитет и влияние на союзническую политику. В союзных правительствах, парламентах, в печати, не исключая части социалистической, за редкими исключениями отзывались на откровения русской революционной демократии поучающе снисходительно, с иронией или с осуждением, но не придавали им слишком серьезного значения» [2574] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 2. С. 115. . О военной и иной помощи России уже не вспоминали, и понятно почему: она не использовалась по назначению. 13 октября Нокс «миновал бурлящую толпу из двух или трех тысяч солдат, которые активно продавали гражданским обувь и военную форму. Это называется «рынок военного имущества»! И какой смысл отправлять такому народу военные материалы. Я отправился к военному министру, чтобы выразить свой протест и спросить, ради чего наши моряки должны рисковать жизнями, доставляя все это в Россию. Верховский ответил, что, как он думает, можно будет (!) принять меры для того, чтобы прекратить такую торговлю» [2575] Нокс А. Вместе с русской армией. С. 629–630. .

Западные посольства и консульства заваливали Временное правительство жалобами от своих сограждан, чьи капиталы и собственность улетучивались так же быстро и непринужденно, как и у состоятельных россиян. Имущество предприятий, принадлежавших иностранным собственникам, разворовывалось, рабочие на них бастовали и требовали удвоения — утроения зарплаты. Зарубежные специалисты в массовом порядке покидали Россию. Японская колония получила инструкцию на немедленный отъезд от своего правительства. Англичане уезжали сами, поскольку свертывали работу нанимавшие их компании. Американский посол, напротив, просил у Терещенко разрешение на ввод американских войск, которые могли бы защитить жизни и собственность граждан США.