Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Интеллигенция — понятие русское. Этим словом «обозначается тот тонкий культурный слой людей, который образовался поверх многомиллионной, еще очень темной массы народа. Нужно, впрочем, предупредить, что слову «интеллигент» придавался часто в политических дебатах и более узкий смысл, а именно этим словом обозначался «не служащий» на государственной службе человек с либеральным или революционным складом мыслей» [871] Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. М., 2011. С. 40. . Именно интеллигенция в узком смысле — никогда не служившая с либеральными и революционными идеями — и стала российским правящим классом в феврале 1917 года. Ее представители составляли правительство, руководство Советом, возглавляли все без исключения политические партии, средства массовой информации.

Никто так не радовался Февралю, как интеллигенция.

Спрос на продукцию пишущей публики возрос многократно. Тиражи газет и скандальной литературы, политических памфлетов подскочили в разы. Мартов писал, что «множество издателей требуют брошюр, предлагают горы денег (спрос на литературу невероятный»; Маслов за одну брошюру в 1 лист получил 12 000 руб.; ибо она печаталась в миллион экземпляров!» [872] Частные свидетельства о революции в письмах Луначарского и Мартова. М., 2005. С. 194.

Аппетиты интеллигенции росли как на дрожжах. Наживину потребовался лектор, чтобы объяснить политику правительства в его деревне, и он обратился в университет Шанявского.

— Если вам нужны настоящие лекторы, то вы должны знать, что этот товар теперь дорогой…

— А примерно как?

— Проезд туда и обратно по первому классу, продовольствие на месте готовое, двадцать пять рублей суточных и двадцать пять рублей час митинга.

— Ого!

— А вы как думали? С благотворительностью раз и навсегда должно быть покончено… Дудки! Интеллигенция — это квалифицированные рабочие, и труд их должен оплачиваться соответственно…

От таких квалифицированных работников мне пришлось отказаться, тем более что я отлично знал основной их порок, интеллигентскую манеру выражать свои — или чужие — мысли в непонятной для темного народа форме» [873] Наживин И. В. Записки о революции. С. 73–74. .

Интеллигенция в подавляющей своей части была за перемены. Но не всегда за власть. Творческая интеллигенция быстро разбилась по партийно-политическим и многочисленным иным нишам.

Бенуа писал, что «шалуны-левые образовали за три дня что-то около двадцати или тридцати новых «обществ» с самыми несуразными наименованиями, и, таким образом, эти «представители обществ» проболтали — один сменяя других — все часы, что длилась говорильня, а болтали они приблизительно на те же темы и почти в тех же выражениях. К заправилам «левых» примостился и Мейерхольд, явившийся в отложных воротничках в стиле ампир (или в стиле Дантона)… Чудовищную чепуху несли также всякие Зданевичи, Маяковские и прочие архигении русского футуризма (каждому из них неистово аплодировала председательница Пуни-Богуславская), но особенно позабавили меня и значительную часть аудитории всевозможные, случайные, выползшие из подполья неудачники» [874] Бенуа А. Н. Дневник 1916–1918 гг. С. 164. .

Дмитрий Сергеевич Мережковский и его супруга Гиппиус сразу очаровались Временным правительством Керенским, с которым были знакомы лично. «Интеллигенция силою вещей оказалась на ЭТОМ берегу, т. е. на правительственном, кроме нескольких: 1) фанатиков, 2) тщеславцев, 3) бессознательных, 4) природно-ограниченных, — писала Гиппиус в дневник в марте. — В данный момент и все эти разновидности уже не владеют толпой, а она ими владеет… Контакта с вооруженным митингом у нас, интеллигентов правительственной стороны, очень мало и через отдельных интеллигентов-выходцев, ибо они очень охраняют «тот берег»… Керенский — сейчас единственный ни на одном из «двух берегов», а там, где быть надлежит: с русской революцией. Единственный. Один. Но это страшно, что один…» [875] Гиппиус З. Дневники. Мн., 2004. С. 118, 119.

Идейным центром группы между большевиками и меньшевиками была ежедневная газета «Новая жизнь», основанная Максимом Горьким в апреле 1917 года. «Политическое направление «Новой жизни» было определенно интернационалистским и подчеркнутым отмежеванием от упрощений и демагогии, в которых редакция газеты обвиняла большевиков» [876] Ланде Л. Состояние партийной организации к моменту Октябрьского переворота // Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Меньшевики в революции: Статьи и воспоминания социал-демократических деятелей. М., 2016. С. 250–251. . В ней публиковались Мартов, Суханов, историк Николай Александрович Рожков, большевики Леонид Борисович Красин и Николай Николаевич Крестинский.