Питер Кенез - Полная история Белого движения

Так как армия Корнилова удвоилась, он решил, что пора приступить к выполнению главной задачи похода — к захвату кубанской столицы. Ставки этого сражения были высоки: в случае успеха Белое движение сможет организовать военную базу, сформировать сильную казачью армию, в то время как его враги будут распоряжаться лишь нерегулярными отрядами. В случае же поражения существование Добровольческий армии будет под угрозой. Было слишком рискованно идти против вражеской армии в три или даже четыре раза большей по численности, но уверенность Корнилова была основана на череде победных сражений Кубанской кампании.

Корнилов тщательно планировал операцию. Как часто происходило и ранее, ему удалось взять врасплох врага, перейдя реку Кубань западнее Екатеринодара, в станице Елизаветинской. Полк генерала Казановича легко одолел небольшой отряд большевиков, пытавшийся помешать форсированию реки. Бригада Богаевского также удачно переправилась на другую сторону реки 8 апреля. Но Корнилов допустил ошибку. 10 апреля он срочно приказал начать атаку Екатеринодара, в то время как бригада Маркова еще не завершила переход реки.

Сопротивление большевиков оказалось неожиданно ожесточенным. Нам неизвестна точная цифра численности красных в городе, но если верить белым, то их было около 18 тысяч. В этот раз Добровольческая армия сражалась до последнего, но большевики не отступили. Возможно, Красной армии поднимал боевой дух тот факт, что во время сражения в кубанской столице проходил съезд Советов.

Красным удалось отбить первую волну нападающих еще до того, как подоспела бригада Маркова. Координация между полками Добровольческой армии сразу же нарушилась. Казанович, например, продолжал наступать, надвигаясь на город, но потом обнаружил, что полк Корнилова не прикрывает его левый фланг, как ожидалось, и был вынужден отступить. Потери обеих сторон были велики. Добровольческая армия потеряла ряд доблестных командиров, среди них полковник Неженцев, наверное, ближайший друг Корнилова. Но потери большевиков превышали потери белых в пять или шесть раз. Было убито пятнадцать тысяч большевиков, и это свидетельствовало о том, что успех зависит не столько от преданности идее, сколько от военного искусства.

12 апреля Корнилов созвал первый военный совет со времен Ольгинской. Участники были приглашены обсудить сложившееся положение: план атаки против превышающего по численности и лучше экипированного противника провалился. Корнилов начал совещание в обычной своей манере, заявив, не спрашивая мнения других, что он собирается продолжать атаку. Деникин, Романовский и Богаевский посоветовали остеречься и отступить, но Быч с Филимоновым поддержали Корнилова. Марков не участвовал в обсуждении, тихонько похрапывая. После пробуждения он сказал, что не спал в течение сорока восьми часов, а раз даже он устал настолько, что не способен бодрствовать, то солдаты, должно быть, находятся в еще худшем состоянии. В конце концов совещание поддержало предложение Алексеева о продолжении атаки после однодневного отдыха.

Согласно независимым свидетельствам генералов Деникина, Богаевского, Казановича, Корнилов не верил в успех операции, а считал это смертоносным предприятием. Он сказал Казановичу: «Конечно, мы все можем пасть здесь, но, я считаю, лучше умереть с честью. Отступить сейчас — значит начать медленно умирать. У нас нет ни еды, ни боевых припасов. Это будет похоже на медленную агонию».

Корнилов был еще более откровенен с Деникиным. Деникин вспоминал:

«— Лавр Георгиевич, почему вы так твердо стоите на своем? [Деникин спрашивал о предстоящей атаке.]

— У нас нет другого выхода, Антон Иванович. Если нам не удастся захватить Екатеринодар, мне останется лишь пустить пулю себе в лоб.

— Вы не можете сделать это. Это будет означать, что тысячи жизней были принесены в жертву напрасно. Почему бы нам не оставить Екатеринодар, отдохнуть, набраться сил, а потом организовать новую операцию? В случае неудачной атаки отступление вряд ли будет возможным.

— Вы поведете их назад.

Я встал и возбужденно сказал:

— Ваше превосходительство! Если генерал Корнилов совершит самоубийство, никто не сможет отвести его армию — она окончательно погибнет».

Утром 13 апреля случайный снаряд убил Корнилова; он взорвался рядом с его штабом. Генерал Деникин, немедленно сформировавший временное командование, напрасно пытался держать смерть Корнилова в секрете. Новость оказала шокирующий эффект на войска, которые после пятидневного боя тяжело переживали поражение. Добровольческая армия оказалась на грани паники.