Питер Кенез - Полная история Белого движения

Для 5 тысяч беженцев из Екатеринодара, из них лишь 3 тысячи военных, поход начался с разочарований. Жители станицы Пензенской сбежали, так как боялись «кадетов». Но белогвардейцы, даже в таком подавленном настроении, не желали переговоров с большевиками. Бывшая Рада отказалась от предложения мира, которое внесла делегация из Екатеринодара, так как надеялась отвоевать столицу при помощи армии Корнилова.

Следующие дни были проведены в бесцельном шатании от станицы к станице и постоянных собраниях, на которых вырабатывался маршрут похода. На этих собраниях кубанское руководство часто давало задний ход. 22 марта, например, политики и военные решили, что надо идти в Баталпашинск, на юг от Екатеринодара, на следующий день они двинулись в путь; но вечером 23 марта было решено повернуть к берегу Черного моря. Такая бесцельность сильно подрывала моральный дух армии. Сотни бойцов покинули армию, чтобы вернуться в Екатеринодар или в свои родные станицы. Кубанская армия и Рада были на грани полного распада.

Поход к морскому побережью начался ночью, так как колонна хотела пройти незамеченной между двумя селениями, находящимися под влиянием большевиков. Чтобы идти были проще, казаки бросили большую часть своего имущества. Но им не удалось избежать боя; большевики атаковали их в станице Калужской. Пока продолжался бой, пришли новости, что Добровольческая армия находится в соседней деревне. Это вселило в Покровского силу и уверенность, они победили врага, одержав очень важную победу. Покровский был произведен в генералы, для того чтобы престижнее выглядеть в глазах командования Добровольческой армии, и вместе с начальником своего штаба В. Г. Науменко отправился в Шенджий, чтобы встретиться с Корниловым.

Обе армии ждали этой встречи неделями, считая ее своей последней надеждой. Все предполагали, что встреча представителей двух утомленных, отчаявшихся армий произойдет очень эмоционально. Ничего подобного. «Когда Покровский подошел к дому генерала Корнилова со своим конвоем, Корнилов вышел на крыльцо, а затем быстро вернулся в свою комнату», — писал очевидец этого события Науменко. Корнилов считал себя не просто командующим несколькими тысячами отчаянных солдат, но и представителем всей России, главнокомандующим всеми русскими армиями. В сложившихся обстоятельствах и речи не шло о том, чтобы принять как равного человека, который пару недель назад был лишь капитаном. Для соблюдения протокола вместо Корнилова кубанскую делегацию приняли Романовский и Марков, пригласив ее на обед. Только после обеда Корнилов начал расспрашивать о последних событиях на Кубани и о Кубанской армии. Генерал Алексеев изложил Покровскому условия, при которых объединение их армий может произойти:

1) атаман должен подчиняться командующему Добровольческой армией;

2) кубанское правительство и Рада должны быть ликвидированы;

3) казачьи войска должны войти в добровольческие части.

Покровский, будучи неказачьим офицером, особо не вникал в тонкости кубанского сепаратизма; тем не менее, он был удивлен жесткостью этих требований. Он возразил, что Кубанская армия должна сохранить свою самостоятельность, что командование Корнилова лишь временно.

«Алексеев разразился смехом: „Полковник, извините меня, я не знаю, как к вам обращаться, мы знаем, что солдаты чувствуют по этому поводу. Только вы не хотите преодолеть ваше тщеславие”. Корнилов резко сказал: „Единая армия — единое командование, другая ситуация для меня неприемлема. Пожалуйста, поставьте ваше правительство в известность”».

Правительство доверило Покровскому вести переговоры о соглашении, но Корнилов и Алексеев требовали так много, что он не посмел взять всю ответственность на себя. Таким образом, окончательного решения на встрече принято не было.

В руководстве кубанского лагеря согласия не было. Некоторые сепаратисты, такие, как Н. С. Рябовол, считали, что лучше будет повести армию в горы, чем пожертвовать автономностью Кубани. Другие считали, что даже если две армии объединятся, то правительству и Раде лучше самим уйти в отставку, чем сотрудничать. Но в конце концов здравый смысл одержал верх, и 30 марта Кубань послала другую делегацию в Ново-Димитриевскую, чтобы договориться с командованием Добровольческой армии.

На этот раз встреча была более радушной, и обе стороны пошли на компромисс. Соглашение было достигнуто по трем пунктам:

1) Кубанская армия должна войти в состав Добровольческой армии;