Питер Кенез - Полная история Белого движения

«Генерал, я прекрасно знаю, что наши взгляды различаются. Но сейчас у нас одна цель и один путь — свергнуть большевиков и спасти Россию. В будущем, конечно, мы вновь станем политическими врагами, но в данный момент я однозначно заявляю и обещаю, что с моей стороны не будет ни одного действия, основанного на личном отношении и направленного против вас».

Савинков начал уставать от постоянных споров о своей личной роли и выдвинул ультиматум: если через два часа собрание генералов и политиков не примет его условия, он получает «свободу действий». Под этим он, возможно, подразумевал, что создаст свою собственную военную организацию. Ультиматум оказал эффект, и условия Савинкова были приняты. В результате в совет вошло четыре специалиста: Савинков, Вендзягольский и разрабатывающие соглашение о равенстве П. М. Агеев и С. П. Мазуренко.

Соглашение с Савинковым не было таким значительным, как казалось на первый взгляд. Совет нечетко разделял права и цели, поэтому против Корнилова нельзя было предпринять никаких действий. Две или три недели спустя после организации совета армия ушла в Ростов, и там она была распущена. К этому времени Алексеев доверил Савинкову организацию пропаганды. Но так как ненависть офицеров к социалистам была очень сильной, ему не удалось справиться с поставленной задачей. Даже их жизнь, особенно жизнь Савинкова, была в постоянной опасности. Добринский и Завойко организовали покушение на Савинкова, и тому удалось выжить лишь благодаря своей смелости. Генерал Романовский, который согласно Вендзягольскому был единственным военным, понимающим важность сотрудничества с социалистами, посоветовал Савинкову и Вендзягольскому уехать: «…здесь ваши враги сильнее, чем ваши друзья». Когда в середине января Алексеев попросил Савинкова поехать в Москву и представлять там Добровольческую армию, Савинков согласился. В то же время Вендзягольского послали в Киев.

Краткое пребывание Савинкова в Добровольческой армии подтвердило, что раны, нанесенные Корниловским мятежом, очень глубокие. Офицеры не хотели сотрудничать с социалистами. В своих мемуарах Деникин обвиняет Савинкова в том, что ему не удалось выиграть в Москве в социалистических кругах, выступая за Добровольческую армию. Из истории пребывания Савинкова в Новочеркасске становится ясно, что он не единственный виновный.

Малочисленная Добровольческая армия, ослабленная внутренними разногласиями, вынуждена была существовать в атмосфере ненависти. Рабочие, крестьяне и казаки по разным причинам и в разной степени недолюбливали офицеров, собранных в Новочеркасске. Большинство казаков не питали ненависти к большевикам, многие попросту хотели избежать Гражданской войны. Они утверждали, и не без причин, что если бы не присутствие контрреволюционной армии, большевики бы покинули территорию Донской области в ближайшее время. Споры между казаками, касающиеся нейтралитета и местной автономии, и белыми офицерами, заинтересованными в том, чтобы Дон оставался их военной базой, возникли гораздо раньше, чем Алексеевская организация, и продолжались вплоть до окончания Гражданской войны.

Каледин, преданный генерал Российской императорской армии, полностью поддерживал Алексеева и его офицеров, даже ценой растущей ненависти своих подчиненных. Чтобы избежать смещения атамана, а также в целях самосохранения (маленькая армия не смогла бы защитить себя от казаков), Алексеевская организация действовала в полусекретном режиме вплоть до экспедиции в Ростов в середине декабря. Но даже такая победа лишь слегка укрепила позиции армии на Дону. Поэтому атаману Каледину пришлось просить генералов покинуть Дон, хотя бы временно.

Романовскому было разрешено оставаться в Новочеркасске, так как он был менее известен, чем другие генералы, или, может, потому, что его считали человеком более либеральных взглядов. Но Лукомскому пришлось ехать во Владикавказ, Деникину и Маркову — в Екатеринодар, по крайней мере, на какое-то время. После возвращения они также старались привлекать как можно меньше внимания, не носили форму. Приезд же Корнилова держался в тайне даже от офицеров в течение десяти дней.

Генерал Алексеев осознавал всю важность хороших отношений с казаками и часто призывал своих подчиненных вести себя как можно вежливее и тактичнее. Предостережения Алексеева не подействовали. В Белой армии испытывали горечь за то, что тяжкое бремя защиты Дона легло на их плечи, и эта горечь часто выливалась в агрессивное и провокационное поведение. Самым худшим примером стал план помощника генерала Корнилова Завойко по устранению Каледина и замещение его генералом Корниловым. Тревожная, беспокойная атмосфера в Новочеркасске не могла породить более ребяческий план, чем этот. Завойко не понимал, что казаки противостоят антикоммунистическому восстанию, что Каледин — друг, без которого армия вообще не существовала бы. Корнилов узнал о плане Завойко и приказал ему покинуть казачью столицу в течение двадцати четырех часов. Тем не менее слухи о заговоре Завойко дошли до атамана и вызвали объяснимое возмущение.