Стетсон Кеннеди - Я был в Ку-клукс-клане

Вместе со своей охраной я спустился на лифте вниз и вышел из подъезда. Колумбийцы и куклуксклановцы выстроились в боевом порядке, ожидая моего появления. Тот факт, что поблизости не было ни одного полицейского, указывал, что полиция заняла позицию нейтралитета. У колумбийцев было наготове несколько машин, стоявших у тротуара с заведенными моторами. В одну из них они, видимо, собирались втолкнуть меня. Но когда мы врезались в толпу, они расступились, решив, вероятно, что схватка с целой группой вызовет шум и сильно повредит их делу в суде.

И снова им пришлось удовлетвориться руганью и угрозами, что ты, мол, нам еще попадешься!

Вечером прокурор Эндрюс позвонил мне в дом Пайка.

— Кеннеди, негодник ты этакий! Я чуть было в самом деле не упрятал тебя в тюрьму за этот номер с книгой! — сказал он. — С какой стати ты решил поставить меня в такое глупое положение? Кстати, теперь тебе придется платить мне комиссионные за то, что я помог тебе распродать эту проклятую книгу.

— Ну, прокурор, громкий крик вреден для вашего здоровья, — рассмеялся я. — Как идет процесс?

— Неплохо, — отвечал Эндрюс. — С твоей помощью мы выдержали сегодня шторм, и надеюсь, что завтра я смогу все закончить.

На следующий день давал показания Люмис. Он и здесь вел себя вызывающе. На нем была его коричневая рубашка с колумбийской эмблемой. Люмис попросил судью разрешить ему сделать заявление. Получив разрешение, он начал говорить, и говорил четыре часа десять минут. Я стоял в канцелярии Эндрюса, расположенной позади судейской скамьи, слушая Люмиса и наблюдая за ним через щелку в двери. Это был совсем не тот Люмис, которого я привык видеть на уличных митингах. Вместо бредовой чепухи, которую я обычно от него слышал, он дал бесстрастное описание своей жизни и своих взглядов на расизм и национализм.

— Америка должна направлять все свои усилия на то, чтобы вооружиться и уничтожить красную Россию, даже в том случае, если ради этого остальному миру придется вымереть с голоду! — закончил он.

Во время перерыва на завтрак Эндрюс зашел в свою канцелярию выпить стакан воды.

— И ведь есть же люди, которые уверяют, что этот юнец не опасен! — сказал он, покачивая головой.

Когда суд снова собрался после перерыва, Эндрюс повел наступление против Люмиса, стирая его в порошок при помощи материалов, переданных мной Дюку в течение последних месяцев.

Наконец Эндрюс спросил Люмиса напрямик:

— Можете ли вы отрицать, что вечером двадцать седьмого августа на одном из ваших уличных митингов, происходившем в поселке Экспозишн-миллз, где присутствовало несколько сот человек, вы заявили в микрофон: «Нам не нужны те, кто не чувствует себя готовым убивать черномазых и евреев?»

Люмис задумался. Он не знал, что у Эндрюса был всего один свидетель — Стетсон Кеннеди, который мог подтвердить это заявление. Можно было предположить, что у Эндрюса есть десятки свидетелей, ожидавших своей очереди, чтобы присягнуть, что он, Люмис, действительно произнес эти слова.

— Возможно, что я и говорил это, — проговорил наконец Люмис.

Эндрюс повернулся к присяжным.

— Джентльмены, вы не можете не согласиться со мной, что заявление подсудимого представляло собой явное и несомненное подстрекательство к мятежу! Обвинение сказало свое слово.

Присяжные не заставили себя долго ждать. Они вынесли приговор: «Виновны!»

— Дабы не было никакого сомнения в том, что обвиняемый понес заслуженное и умеренное наказание, — сказал судья, объявляя приговор Люмису, — и дабы защитить общество, суд не будет слишком строг в той мере, в какой предписывает ему быть строгим закон.

Люмис был приговорен к двум годам каторги в Джорджии, к шести месяцам тюремного заключения и еще к двум годам условно — в случае если он снова нарушит общественный порядок. Берк и Джетт отделались сравнительно легко.

На лице Люмиса не было заметно и тени раскаяния.

— Тюрьма мне не повредит! — весело заявил он. — Гитлер в тюрьме написал книгу, и она имела немалый успех. Свою книгу я назову «Гром на Юге».

Берк также не ударил лицом в грязь в своем последнем слове:

— Пусть меня посадят за каменную стену толщиной в сорок футов, но и за ней я буду кричать о превосходстве белой расы!

Процесс колумбийцев знаменовал собой конец — по крайней мере, я так думал — моей деятельности подпольного агента внутри Ку-клукс-клана. Поэтому я отправился в лекторское турне по стране, чтобы рассказать людям, что я видел и слышал в клановских «кложах». Этим я надеялся расширить кампанию против Ку-клукс-клана.