Томас Фогель - Падение СССР. Что стало с бывшими союзными республиками

Во время Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году Путин открыто негодовал по поводу такого развития ситуации и создал предпосылки для крупного скандала. «И что стало с теми заверениями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? — вопрошал он. — Где теперь эти заявления? <���…> Камни и бетонные блоки Берлинской стены давно разошлись на сувениры. Но нельзя забывать, что ее падение стало возможным и благодаря историческому выбору, в том числе нашего народа — народа России, <���…>» [122]. Путин вновь потребовал обновления «всей архитектуры глобальной безопасности» [123].

В то время я работал корреспондентом Швейцарского телевидения в Германии. Таких вразумительных слов на Западе давно не было слышно. «Путин шокирует Европу», — прокомментировал я в вечерней программе Tagesschau [124]. Мой друг и соавтор книги Томас Кунце, который к тому времени отвечал за германскую внешнюю политику в рамках работы в Фонде Конрада Аденауэра в России, был свидетелем того, как высказывания Путина встретили в Германии и Европе большое одобрение, выражавшееся по секрету.

И все же в восприятии России Западом мало что изменилось. С 2004 года существует программа ЕС «Европейская политика соседства» (ЕПС), которая ориентирована на Украину, Беларусь, Молдову, а также на республики Закавказья — Грузию, Армению и Азербайджан. Целью программы является создание Евросоюзом «кольца стабильных и дружественных государств». Россия при этом чувствовала себя деградировавшей до уровня «младшего партнера» и не стала принимать в ней участия. Программа ЕПС была доработана и с 2009 года обозначается как Восточное партнерство. Изоляция России продолжилась. Сроки партнерского соглашения, которое в 1997 году ЕС заключил с Россией, истекли в 2007 году. Продление соглашения было с тех пор отложено в долгий ящик. Хорст Тельчик, который в должности советника Гельмута Коля по вопросам внешней политики и безопасности был одним из ведущих участников переговоров с Советским Союзом по вопросам объединения Германии, в 2014 году сказал: «ЕС мог бы параллельно разработать и новое партнерское соглашение с Россией. <���…> Возможности для соглашений с Россией безграничны. Дилетантизм европейцев является вопиющим» [125].

Обращение европейцев с Россией стало сугубо нравоучительным. То и дело внимание нарочито акцентируется на вопросах защиты прав человека. К Китаю же, где ситуация с соблюдением прав человека выглядит критичнее, применяется другая риторика. Как мы видим, здесь как европейские государства, так и США руководствуются политическим реализмом. Уже много лет Россия осуждает «двойные стандарты» Запада.

Президент Дмитрий Медведев в 2008 году попытался связать свое выступление в Берлине с речью Путина в 2001 году. «В результате окончания холодной войны возникли условия для налаживания подлинно равноправного сотрудничества между Россией, Евросоюзом и Северной Америкой как тремя ветвями европейской цивилизации. Я убежден, что атлантизм как единственный принцип исторически изжил себя — теперь речь должна идти о единстве всего евроатлантического пространства: от Ванкувера до Владивостока» [126]. Его слова не были восприняты как призыв. У США, а также у восточноевропейских государств — участников ЕС, таких как Польша, Латвия, Литва и Эстония, не было интереса к созданию новых партнерских структур с Россией. США оставались под влиянием рефлексов холодной войны, а в Восточной Европе помнили советское давление. Таким образом, ЕС и Россия двигались, спотыкаясь, от одного кризиса к другому. Для создания «общеевропейского дома» не хватало эмпатии и умения чувствовать и обходиться друг с другом. Условным апофеозом взаимной отчужденности стал кризис на Украине. Однако после его начала ЕС начал понимать, что интеграция государств Восточного партнерства не должна осуществляться незамедлительно. На саммите ЕС в Риге в 2015 году надежды кандидатов поубавились. Перед саммитом федеральный канцлер Германии Ангела Меркель заявила: «Мы не должны давать напрасные надежды, которые не сможем выполнить. Сотрудничество ЕС с Украиной и пятью другими постсоветскими республиками не является “инструментом политики расширения ЕС”» [127].

Европейцы и американцы охотнее всего хотели бы видеть Россию в качестве партнера, которому отведено место на дальнем конце стола — и Путин это понял, запустив собственные проекты в рамках Содружества.