Йоганн Мюллер - Асы немецкой авиации

24 июня 1944 года лейтенант Гейнц Эвальд в составе группы участвовал в перехвате налета американских бомбардировщиков В-24 «Либерейтор» на центр нефтедобычи в Плоешти. В двух атаках Эзау сбил один бомбардировщик, который стал его тридцатой победой. Однако его самолет был поврежден ответным огнем, и пилот был вынужден прыгать с парашютом. Выбираясь из горящей машины, он получил тяжелое ранение и следующие три месяца провел в госпитале. В начале октября 1944 года Эвальд вернулся на фронт в Венгрию, и за следующие два месяца сбил 13 советских самолетов. Его счет вырос до 42 побед, и 30 ноября 1944 года он был награжден Немецким крестом в золоте.

Следующие 7 самолетов он сбил, сопровождая Не-111, которые сбрасывали снабжение осажденному Будапешту. К январю 1945 года воздушные бои над Венгрией стали более интенсивными, что позволило Эвальду сбить еще 18 советских самолетов. При этом 3 январля он сбил 5 самолетов, а еще 4 – 22 января. За первые четре дня февраля 1945 года он одержал еще 4 победы, и теперь его общий счет составил 70 сбитых самолетов. 17 февраля венгерское правительство наградило его Офицерским крестом с лавровыми листьями и мечами за уничтожение 42 вражеских самолетов в течение четырех месяцев. 1 марта Эвальд сбил над озером Балатон американский «мустанг», но сам был по ошибке сбит немецкими зенитчиками. Ему снова пришлось прыгать с парашютом, но на сей раз все обошлось благополучно.

16 апреля 1945 года над Брюнном (Брно) Эвальд сбил свой 84-й самолет, русский истребитель Як-9. Через четыре дня он получил Рыцарский крест. 8 мая 1945 года лейтенант Эвальд вместе с остальными летчиками II/JG-52 перелетел в Нойбиберг, чтобы сдаться американцам. Его освободили из плена 22 июня 1945 года. За свою военную карьеру он совершил не менее 296 боевых вылетов и сбил 84 самолета, в том числе 82 русских: 66 истребителей, 14 штурмовиков Ил-2, 2 бомбардировщика Дуглас «бостон». К ним нужно добавить два американских самолета: В-24 «Либерейтор» и Р-51 «Мустанг».

Происходящее произвело на лейтенанта Брюкмана неизгладимое впечатление. Третий вылет подряд – и снова сбитый самолет. 95-й и 96-й рухнули за землю, и он ясно это видел, находясь совсем рядом. Он следил за другой машиной, но уже с совершенно иными чувствами, чем несколько минут назад.

Наконец они столкнулись с группой разозленных «Рата», после того, как пара Штайнбатца повела пикировщики назад. Именно Граф додумался погнаться за уходящими русскими. Еще несколько секунд назад после свой последней победы он об этом даже не думал. Однако в этот момент И-16 зашел ему в хвост и дал несколько прицельных очередей.

Результат получился очевидный. Струя дыма, которая становилась все гуще, потянулась из мотора. Герман Граф, который только что передал свое обычное «Готов, дядя Отто!», не произнес ничего.

Брюкман считал это совершенно лишним по вполне понятным причинам. Русские принялись жалить его со всех сторон. Он бросился на противника, маневрировал, стрелял, одержимый единственной мыслью: не дать им добить ведущего!

Линия фронта приближалась, но до нее все равно оставалось километров двадцать. Дымящийся «Желтый-1» пошел вверх.

Бросившись вниз, Брюкман проскочил мимо изрешеченного Ме-109, в правом крыле которого зияла большая дыра, а из мотора било масло.

Еще один русский появился рядом, вираж, ручку на себя вверх. И-16 проскочил мимо. Но, что было еще хуже, в игру вступили русские зенитки. Засверкали трассы мелкокалиберных автоматов. Между ними ползла подстреленная птичка Графа, волочившая за собой хвост дыма.

Очередной русский подкрадывался сзади. Тревожный звонок не опоздал, и Брюкман успел увернуться с линии огня.

Во время следующего виража он с облегчением заметил, что они наконец-то проскочили линию фронта.

Веснушчатый ефрейтор Карлхен Мозер вытащил свое брюхо на солнышко. Похоже, у него появились какие-то новости.

– Ну и что там? – сонно поинтересовался Грапентин.

– Вы слышали что-нибудь о командире?

– Что там? – рассеянно спросил обер-ефрейтор, следивший за посадкой самолетов 7-й эскадрильи.

– Рейхсмаршал приказал запретить ему полеты, когда они наберет полную сотню.

– Слушай, ты, это очень старая шутка, – ответил Грапентин.

– Смешно, – ухмыльнулся толстяк. – Я слышал это раньше.

– Не имеет значения, – оборвал разговор Грапентин, потому что показались еще два Ме-109. Первым по летной полосе с грохотом промчался Штайнбатц. Два самолета приземлились и покатили на стоянки. Унтер-офицер не тронулся с места, потому что его одолело странное предчувствие. Через несколько минут подошел Штайнбатц, мокрый от пота, он устало сутулился, волосы тоже были мокры. Остановившись, он указал на восток.