Дмитрий Дегтев - Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945

Впрочем, Починковский детский дом был далеко не единственным примером преступных действий педагогов. Типичным способом наживы было завышение количества учащихся с целью добыть излишки продуктов. Так, в спецсообщении УНКВД Горьковской области в обком партии в январе 1943 года приводились следующие данные:

«В школе № 13 Свердловского района в ноябре 1942 года ежедневно завышался контингент учащихся по 25–27 единиц. Одновременно за счет не посещающих школу учащихся создались излишки 593 порций завтраков.

В школе № 14 за ноябрь 1942 года за счет завышения контингента учащихся создались излишки порций завтраков 583, которые расхищены. В Ждановском районе в школе № 19 в течение 1 квартала учебного 1942 года на отсутствующих учеников получено и разбазарено 2271 порция, а в школе № 21 2770 порций завтраков». [227] ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 3398. Л. 10.

Тут надо отметить, что жизнь и быт школьных учреждений в военные годы были нелегкими, и хищениями учителя и администрация занимались не от хорошей жизни. Многие школы были переданы под госпитали, на фронт ушли кадры, да и многие ученики встали за станки. В оставшихся учебных заведениях обучение велось в две-три, а иногда и четыре смены. При этом дети вынуждены были сами запасать дрова для котельных. Учебников не было, а из-за нехватки бумаги писали на старых газетах между строчками. Благо уж чего-чего, а пресса выходила регулярно.

Аналогичные случаи преступлений и невыполнения педагогическими работниками своих обязанностей выявлялись и в других регионах. Так, в ноябре 1942 года в Саратовский городской комитет обороны было направлено специальное сообщение о тяжелом материально-бытовом положении воспитанников детских домов: «По имеющимся в управлении НКВД данным, во многих детских интернатах воспитанники находятся в исключительно сложном материальном положении, интернаты отапливаются плохо или вообще находятся без топлива, теплой одеждой и обувью дети не обеспечены, в результате несоблюдения элементарных социально-гигиенических правил наблюдаются инфекционные заболевания. Воспитательная работа запущена, среди воспитанников имеются случаи хулиганства и воровства».

В интернате в селе Нестерове в некоторые дни дети вовсе не получали хлеба, словно проживали не в тыловой Саратовской области, а в блокадном Ленинграде. Учеба из-за отсутствия учителей и нехватки помещений была давно заброшена. В интернатах Ровенского района, в селе Волкове и других дети так же по нескольку дней вообще не получали хлеба. [228] Сойма В. М. Указ. соч. С. 113.

Одним из самых громких в годы Великой Отечественной войны стало уголовное дело против военнослужащих 10-го учебного танкового полка, расквартированного в Горьком. В данном случае воровская малина расцвела не где-нибудь, а там, где должны были готовить молодое пополнение для танковых частей, уходящих на фронт.

Началось все с того, что поздней осенью – зимой 1941 года в милицию стали одно за другим поступать заявления об угонах легковых автомашин, припаркованных в районе Московского вокзала. Место там всегда было людное, а уж в войну особенно: шумный рынок, толпы спекулянтов и постоянная суета. Поблизости, ревя гудками, уходили на фронт эшелоны. И вот тут-то, возвращаясь к своему авто, люди с изумлением обнаруживали пустое место. И никаких свидетелей! Милиционеры сразу же приняли меры: на вокзале были усилены патрули, особое внимание уделялось подозрительным лицам, прогуливавшимся около легковушек, на шоссе и дорогах начались массовые проверки документов у водителей.

Надо сказать, что легковое авто в предвоенные и военные годы все же было скорее роскошью, чем средством передвижения. В 1932–1940 годах советская промышленность выпустила всего чуть больше 90 тысяч таких машин. Наиболее распространенными моделями стали ГАЗ-А и знаменитая «эмка». На последней разъезжали партийные работники и чиновники, а также энкавэдэшники, разыскивавшие очередных «врагов народа». Более простые газики использовались в таксопарках, часть находилась во владении у граждан. Увидев же на улице шикарный лимузин типа ЗИС-101, прохожие понимали, что едет высокое начальство.

Перед войной больше всего автомобилей имели Москва и Ленинград, в провинции же по-прежнему преобладали конные подводы. Впрочем, осенью 1941 года ситуация изменилась. В Горький эвакуировались многие заводы и учреждения из Москвы и других городов страны, а также обычные жители. Как результат – на улицах значительно увеличилось число автомашин, даже появились небольшие пробки. Профессор Добротвор 21 ноября писал в своем дневнике: «Посмотришь теперь на Горький, он совсем другой, чем был раньше. Сильно выросло население. Как в Москве. Такое скопление людей. Автомобилей тьма. Едешь по Окскому мосту – едут непрерывной вереницей». В записи от 5 декабря говорится: «Горький стал как столица. Движение на улицах выросло в сотни раз. Непрерывные потоки автомобилей, автобусов, мотоциклов». [229] Забвению не подлежит. С. 522.