Павел Уваров - Китай в средневековом мире. Взгляд из всемирной истории

Сегодня название картины обычно переводят как Цинмин — это день поминовения усопших предков, время наведения порядка на кладбищах. Но в свитке нет прямых отсылок к этой составляющей праздника. Вплоть до XII в. Цинмин, приходящейся на 104-й день после зимнего солнцестояния, понимался в первую очередь как «праздник чистого света», время пробуждения природы, начало интенсивного роста посевов. В этот день принято было «гулять по зелени», качаться на качелях, играть в мяч, поло и другие игры, устраивать борцовские поединки, носить веера из промасленной бумаги, которые служили затем оберегами, сажать деревья, собирать коконы шелкопряда — все эти сцены многократно разыгрываются на картине. Философы времени Сун осмысляли праздник Цинмин как время пробуждения, просветления, и очищения всего живого. «Праздник смены господства на Земле энергии Инь (женское начало, луна) на господство энергии Ян (мужское начало, солнце)». В китайском фольклоре считается, что в этот день мертвые, возвратившиеся в лоно матери-земли, оберегают семена новой жизни и могут обеспечить благополучие живущих. Недаром похороны называли в народе «возвращением в гору», а посещение могил предков — «поклонением горе».

Картины стиля шан-шуй («горы-воды») были прекрасно знакомы и автору, и его современникам: горы — символ мужского начала и постоянства, воды — женское начало, изменчивость. Камни излучают энергию ци (дыхание жизни), фигурки крестьян символизирует связь с землей. Идея гармонии вполне прозрачна. Если не в оригинальном свитке Чжан Цзэдуаня, то в его копии XVIII в. все это можно найти: чем ближе к дворцу, тем чаще в парках богатых усадьб встречаются глыбы синего камня сродни той поросшей соснами скале, которая нависла над дворцом. Но в это пространство врывается городская жизнь, многократно усложняя поиски гармонии. Картина становится менее «правильной», более противоречивой, и оттого — насыщенной, жизненной и привлекательной.

Как и вся история «неправильной» империи Сун.

Начало и конец этой эпохи в Японии отмечен двумя литературными шедеврами: «Записки у изголовья» и «Повесть о доме Тайра». В первом случае это — тонкие наблюдения в форме изящных «эссе» придворной дамы конца X в. Сэй-Сёнагон, а во втором — эпическое повествование о самурайской доблести и кровавой борьбе кланов Тайра и Минамото в конце XII в. Каждое из произведений — памятник своего времени. Сэй-Сёнагон жила в то время, когда начинал клониться к закату период Хэйан (794–1185), когда уже многое изменилось по сравнению со временами переворота Тайка. Прекратились должностные экзамены в конфуцианском духе, чиновниками назначались ставленники аристократических группировок. Государство уже не поддерживало систему крестьянских наделов, большая армия стала не нужна: Китай не представлял теперь военной угрозы. Но императорский двор оставался средоточием политической и культурной жизни, налоги стекались в столицу, императоры не давали возможности главам военных кланов и крупным военачальникам узурпировать свои права. Правда, все большую власть на местах захватывают владельцы вотчин — сёэн , добившиеся фискальных привилегий и распространявшие свою власть на крестьян. Они, а также правители округов полагались на свои силы, набирая отряды буси или самураев, профессиональных воинов. В воины шли члены младших ветвей аристократических родов (среди элиты была распространена полигамия, но наследство получали лишь дети от законных, старших жен). Конные отряды самураев помогали правителям областей и больших вотчин собирать налоги, подавлять бунты и воевать с соперниками, что приходилось делать все чаще по мере того, как центральная власть слабела. Самураи были связаны узами личной преданности своему хозяину Из борьбы между родами Фудзивара, Тайра и Минамото последний вышел победителем. Император вынужден был признать господство сегунов из этого рода. Начиналось время самураев, ведущих междоусобные войны, что, впрочем, не помешало росту городов и торговли в связи с резким ослаблением центральной деспотической власти, а также подъему самобытной японской культуры. Япония могла себе позволить не быть сильной империей — слишком далеко от островов находилась Великая Степь, а империя Сун не была способна на завоевания.

А в Степи жизнь шла привычным чередом. Бежавшие от чжурчженей кидани основали в долинах Чу и Таласа свое государство. Оно просуществовало недолго (1140–1212), но подчинило себе всю Среднюю Азию, разгромив сельджуков султана Санджара. Взлет сельджуков был столь же стремителен, сколь и распад их султаната. Кочевавшие в низовьях Сыр-Дарьи западнотюркские племена оказались в Хорасане, на землях державы Газневидов, но вскоре восстали против нее. Их вождь Тогрул-бек из рода Сельджуков, взяв Нишапур, провозгласил себя султаном в 1038 г., захватил Хорезм, большую часть Ирана, Ирак, где после покорения Багдада в 1055 г. получил султанский титул от аббасидского халифа и наконец подчинил Закавказье. Разгромив византийскую армию, сельджуки заняли большую часть Малой Азии и Ближний Восток. На завоеванные земли выплескивались волны кочевников: туркмен, огузов, кыпчаков. Наголову разбив византийцев под Манцикертом и захватив Иерусалим в 1071 г., турки, объявившие «священную войну», грабили христианские церкви, убивали паломников, спровоцировав тем самым подготовку Крестового похода в Европе. Султанский визир перс Низам-аль-Мульк пытался упорядочить управление их землями, используя местные традиции, в том числе институт икта — пожалованное за службу право сбора налогов с определенных земель. Но центростремительные процессы вели к распаду султаната на Западный и Восточный (1119 г.), затем процесс дробления ускорился. В Малой Азии, на территории Ирана, на Ближнем Востоке образовались небольшие султанаты турок и иные их политические образования. Племена турок обосновались в Восточной Анатолии и на плоскогорьях Ирана, продолжая вести полукочевой образ жизни. С этих пор в регионе возобладала наметившаяся ранее традиция отдавать военную функцию в руки выходцев из кочевых тюркских племен. Иногда это происходило в экзотической форме: тюркские юноши покупались как воины-невольники, а затем захватывали власть и основывали династии, подобно гулямам в Делийском султанате или мамлюкам в Египте.