Павел Уваров - Китай в средневековом мире. Взгляд из всемирной истории

После захвата Северного Китая под властью империи Цзинь оказалось около 30 млн населения, привилегированный слой составлял 3 млн человек, причем чжурчженей было среди них менее половины, остальная часть приходилась на бохайцев, другие северные племена, уцелевших киданей, а также ханьцев из числа северян, давних подданных империи Ляо.

Чжурчженям раздавались завоеванные земли, на которых размещались моу-кэ , военные объединения сородичей (по 300 семей). В империи действовал запрет на смешанные браки между чжурчженями (во всяком случае — знатными) и ханьцами, который, однако, соблюдался нестрого и был окончательно отменен в 1191 г.

В ходе завоеваний Северного Китая хозяйство пришло в упадок — многие земледельцы погибли, другие бежали на юг, значительную часть оставшихся превращали в рабов чжурчженьской знати. Дамбы и ирригационные системы плохо содержались новыми властями, случались наводнения и засухи. Чтобы удержать крестьян на земле, им запрещалось покидать свои наделы или, если речь шла об арендаторах, — своих хозяев. Продовольствия часто не хватало, его закупали на Юге, расплачиваясь серебром, полученным оттуда в виде дани.

Императоры Цзинь, считая себя законными наследниками китайской культурной и государственной традиции, стремились привлечь на свою службу китайских чиновников. В каком-то смысле порядки в империи Цзинь напоминали Танскую эпоху: более выраженным, чем на Юге, было стремление ограничить рост крупной земельной собственности и восстановить систему наделов. Моу-кэ, как привилегированные поселения воинов, напоминали старую систему фу бин . Но и частота дворцовых переворотов больше напоминала империю Тан, чем Сун.

К концу века былое единство общинников ушло в прошлое, а вскоре сановник Вэй Цзыпин констатировал, что молодежь из богатых семей не годится для военной службы из-за своей трусости, а бедняки разорились и не имеют возможности нести службу. Он предлагал освободить моу-кэ от этой обязанности и перейти к наемной армии, что вскоре и произошло.

Как и в Южной Сун, при дворе Цзинь боролись между собой партии войны и мира. Но последняя вовсе не была настроена на длительное «мирное сосуществование» с Югом — речь шла лишь о временной приостановке войны, для того чтобы собраться с силами и лучше подготовиться к следующему этапу завоевания. Симпатия к китайской культуре отличала четвертого по счету правителя империи Цзинь Ваньянь Ляна (1149–1161), пришедшего к власти в результате переворота и истребившего почти всех членов правящего рода. Он преобразовал управление, разделив страну на пять «путей» по числу столиц (этот принцип был унаследован от империи Ляо), и закрепил китайский принцип функционирования государственного аппарата с его системой должностных экзаменов. Ваньянь Лян отменил прежний запрет на ношение китайской одежды, ввел императорский культ по китайскому образцу. С величайшей роскошью император принялся отстраивать Центральную столицу на месте современного Пекина, возводя там подобающий Сыну Неба императорский дворец и буддийские пагоды. Но взятая на себя роль «настоящего» китайского императора диктовала ему необходимость объединения страны. Накопив резервы, собрав пять армий и построив при помощи китайских мастеров-перебежчиков громадную речную флотилию, Ваньянь Лян в 1161 г. возглавил поход на Юг. Поход оказался неудачным, в тылу вспыхнули мятежи, произошел дворцовый переворот. Когда весть об этом дошла до армии, военачальники задушили Ваньянь Ляна. Официальная историческая традиция Цзинь лишила его императорского титула: его посмертно понизили до князя и не присвоили посмертного имени.

Новый император Ваньянь Юн (1161–1189) сумел остановить наступление южан, заключить мир с ними мир, подавить восстание киданей и других племен. Он получил хорошее образование в китайском духе, но прежде всего стремился возродить чжурчженьские традиции и создать самобытную культуру. Вступив на трон, он сразу же возобновил пышные охотничьи традиции чжурчженьской знати. В 1173 г. он ввел параллельную систему обучения и должностных экзаменов на чжурчженьском языке, для этого была создана придворная Академия и несколько школ в округах. На этот язык в массовом порядке переводилась китайская литература, создавались исторические произведения, отпечатанные экземпляры перевода краткого введения в учение Конфуция о семейном долге в обязательном порядке раздавались всем командирам императорской гвардии. Трудно сказать, чему больше способствовала такая политика — формированию культурной самобытности чжурчженей или же лучшему усвоению ими китайских ценностей? Кандидаты, выдержавшие экзамен, чаще становились учителями чжурчженьских школ и переводчиками, чем занимали важные посты в управлении. Подорвать китайскую культурно-бюрократическую монополию не удалось.