Паоло Сартори - Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Помимо ученых и бюрократических занятий, И. Я. Осмоловскому приходилось участвовать в практическом политическом регулировании. В период с 1848 по 1853 г. ОПК активно использовала его по драгоманской части. Для российского правительства драгоманы из русской или европейской среды были не просто переводчиками с формальными обязанностями по точной передаче содержания текста, но и доверенными лицами империи, искусными дипломатами, т. е. деятелями, на которых империя могла бы положиться в непредсказуемой и тонкой дипломатической игре [322] По мнению одного из ветеранов этой службы, драгоман — это не столько переводчик, сколько «доверенный друг и советник своего министра», который участвует во внешнеполитических переговорах как активное лицо. См.: Драгоман. Из записок старого дипломата // Русский архив. 1886. Кн. 3. С. 216. . «Драгоману надо приучить себя, — писал в конце XIX в. ветеран этой службы, — ко всякого рода ответам и возражениям ex-promto и ex-abrupto — и это на языке, тонкости которого далеко еще им не усвоены… При производстве переговоров, знакомство их (драгоманов. — П. Ш., П. С. ) с характером главных сановников правительства и их умения согласовать действия свои с истиной… делает услуги их в высшей степени важными» [323] Там же. . Таким образом, драгоман становился доверенным лицом имперской дипломатической службы, его знания и опыт служили залогом успешной внешней политики. В середине XIX в. к использованию драгоманов из местной и особенно мусульманской среды власти относились настороженно. Рассуждая в таком духе, В. В. Григорьев писал, что если представится возможность, то следует избегать поручать данные обязанности в Казахской степи мусульманам [324] См.: РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 65. Л. 24. Тем не менее кадровый вопрос не позволял ОПК подходить к выбору переводчиков/драгоманов очень расчетливо. Начальник этого учреждения М. В. Ладыженский в 1852 г. писал В. А. Перовскому, что в Оренбургской пограничной комиссии всего пять переводчиков. Из них только двое исполняют свои непосредственные обязанности, остальные задействованы в других делах административной службы. См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 6609. Л. 16 об. — 17. .

На драгоманском поприще И. Я. Осмоловский оказал немало услуг правительству. Так, завершая свою исследовательскую поездку по казахским аулам вблизи Сырдарьи, 12 августа 1852 г. драгоман присоединился к генерал-лейтенанту И. Ф. Бларамбергу, отправленному вглубь Казахской степи с целью рекогносцировки местности [325] См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7611. Л. 6. . Фактически это был военно-разведывательный поход, в ходе которого И. Ф. Бларамберг попытался овладеть кокандской крепостью Ак-Мечеть (современная Кзыл-Орда, Республика Казахстан). Однако штурм не удался, и для ведения переговоров понадобились услуги И. Я. Осмоловского [326] См.: Бларамберг И. Ф. Воспоминания. М., 1978. С. 245–246. . Отмечая его заслуги, губернатор В. А. Перовский в рапорте на имя военного министра писал, что без помощи «этого отличного чиновника» И. Ф. Бларамберг испытал бы большие трудности при взаимодействии с кокандцами и казахами [327] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7611. Л. 9 об. . В частности, И. Я. Осмоловскому было поручено составить специально «в восточном высокопарном стиле» ультимативное письмо на персидском языке к коменданту Ак-Мечети [328] Бларамберг И. Ф. Воспоминания. С. 246. . Таким образом очередное серьезное дело усилило позиции И. Я. Осмоловского в глазах высшего сановника оренбургского края. Уже летом 1853 г. он становится доверенным лицом В. А. Перовского, который во время движения в сторону Ак-Мечети доверял востоковеду как исполнение личных поручений, так и решение пограничные дел, а также урегулирование разных неурядиц в Казахской степи [329] Поход В. А. Перовского состоялся с 15 мая по 5 августа 1853 г. См.: Батыршин И. Краткий дневник, веденный переводчиком Искендером Батыршиным во время похода на Акмечеть // История Казахстана в документах и материалах: Альманах. Вып. 2. Астана, 2012. С. 300–372. . К такого рода разбирательствам И. Я. Осмоловский привлекался не первый раз. В марте 1848 г. он участвовал в качестве посредника при султане-правителе Западной части Зауральской Орды М. Тяукине в разборе внутренних противоречий между казахскими родами [330] См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7611. Л. 7 об. , а в июне 1853 г. попытался уладить конфликт между управляющими отделений кичкене-чиклинского рода Бекмурзой Алдеевым и Улубеком Таимовым [331] См.: Батыршин И. Краткий дневник, веденный переводчиком Искендером Батыршиным во время похода на Акмечеть. С. 306–307. . Умение воздействовать на кочевую элиту приносило в конечном счете ожидаемые результаты. В октябре 1853 г. И. Я. Осмоловский с удовлетворением сообщал В. А. Перовскому, что ему удалось убедить биев организовать работы по реконструкции плотины на реке Яныдарья [332] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7757. Л. 17. . Для империи укрепление на этих рубежах было важной стратегической задачей, включавшей в себя строительство военных крепостей на границе с Кокандским и Хивинским ханствами, обеспечение безопасности караванной торговли и развитие земледелия среди местного населения [333] Казахско-русские отношения в XVIII–XIX веках (1771–1867): Сборник документов и материалов / Сост. В. Я. Басин, К. Ж. Жунисбаев, Ф. Н. Киреев, В. С. Мусаева, Т. Ж. Шоинбаев. Алма-Ата, 1964. С. 480–482. .