Паоло Сартори - Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

О. В. Боронин подчеркивает, что невозможно дать ясный ответ на вопрос о том, «явилось ли завоевание Центральной Азии самостоятельностью русских генералов или это была дипломатически завуалированная политика российского правительства». Однако эта его формулировка вступает в некоторое противоречие с другой: «несмотря на заявления МИДа и миролюбивый пафос правительственных кругов в Петербурге, Российская империя в итоге не уступила никому ни пяди завоеванных центральноазиатских земель». См.: Абашин С. Н. и др. Центральная Азия в составе Российской империи. С. 67–68.

Возможно, речь могла идти и о стратегической неопределенности, которая являлась действенным механизмом в ходе выстраивания колониальных отношений между Санкт-Петербургом и центральноазиатскими ханствами. См.: Абдурасулов У., Сартори П. Неопределенность как политика: Размышляя о природе российского протектората в Средней Азии // Ab Imperio. 2016. № 3. С. 118–164.

Так, в 1858 г. оренбургский и самарский генерал-губернатор А. А. Катенин настаивал на реализации «твердой политики» в Центральной Азии. Он выступал за соединение Сыр-Дарьинской и Сибирской военно-укрепленных линий, создание Арало-Каспийской флотилии, захват кокандских крепостей и городов Джулек, Яны-Курган, Туркестан, Ташкент. Однако в Санкт-Петербурге большинство из этих предложений были признаны несвоевременными и отвергнуты. См.: Глущенко Е. А. Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования. С. 67.

Morrison A. Introduction: Killing the ‘Cotton Canard’ and Getting Rid of the ‘Great Game’. P. 1–11.

Хотя отношения между Российской империей и центральноазиатскими ханствами балансировали на грани конфликта, обе стороны пытались заверить друг друга, что они должны не воевать, а жить в мире. В апреле 1853 г. кокандский хаким Ак-Мечети Мухаммад-Кулы-бек в письме к казахскому султану Ермухаммеду Касымову, находившемуся на русской службе, подчеркивал: «Мы, коренные кокандцы, находимся в дружеских отношениях (с Российской империей. — П. Ш., П. С. ), никакой вражды не имеем и проклятия не заслуживаем». См.: История Казахстана в документах и материалах. Вып. 3. С. 80.

О том, что представления о границе у чиновников Российской империи и деятелей центральноазиатских ханств не всегда отражали истинное положение дел и часто основывались на заблуждениях в области географии или сознательном искажении масштабов контроля территории в политических и дипломатических целях, см.: Morrison A. Russia, Khoqand, and the Search for a «Natural» Frontier. P. 170–179.

В действительности же факт установления границы, неприкосновенность которой должна была поддерживаться всеми сторонами, не мог принести выгоды не только казахам, но и русским властям, которые вынуждены были отказаться от введения жестких правил в сфере контроля над перемещением кочевников в районе Сырдарьи. См.: Галиев В. З. Основание города Казалинска // Отан тарихы (Отечественная история). 2010. № 1. С. 89.

Бывшее кокандское укрепление Кумыш-Курган, расположенное на левом берегу Кувандарьи. См.: Грен А. Н. Заметки об укреплениях в Оренбургском крае и на Сыр-Дарьинской линии в особенности. С. 5.

О слухах и событиях в Средней Азии. С. 27.

Там же. С. 171–173.

По мнению А. И. Макшеева — участника похода на Ак-Мечеть, стремление империи признать в качестве постоянной границы Сырдарью было стратегическим промахом. Он считал, что границей следовало сделать реку Кувандарью — это обезопасит казахов от набегов хивинцев и будет способствовать развитию земледелия и торговых отношений. См.: Макшеев А. И. Путешествия по Киргизским степям и Туркестанскому краю. С. 177–178.

Morrison A. Russia, Khoqand, and the Search for a «Natural» Frontier. P. 172; История Казахстана в документах и материалах. Вып. 3. С. 18–86.

Численность войск, оставленных при Ак-Мечети и в ближайших укреплениях, составляла в 1853 г., включая солдат и офицеров, 888 человек. См.: Макшеев А. И. Путешествия по Киргизским степям и Туркестанскому краю. С. 228.

Галиев В. З. Основание города Казалинска. С. 84.

Управляющие административными округами.

Распоряжались в основном иностранными делами. Один из трех главных чиновников при ханском дворе.