Елена Рыдзевская - Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв.

Третье значение слова garðr или bugarðr ( bu — «дом, жилье, хутор») — «двор, принадлежащий частному владельцу». Многие местные названия в скандинавских странах есть названия таких одиночных, более или менее крупных дворов-усадеб. Так же назывался и двор, входящий в состав селения или города [280] Laxd., 68; Flat., I, 293; Hkr., I, 386; Hkr., II, 94; Eg., 195; Msk., 95; In. Bard., 129. . В связи с этим термином в древнескандинавском языке имеется целый ряд производных: garðsbondi (владелец двора), garðsmaðr (челрвек, живущий в чужом доме и находящийся в известной зависимости от хозяина), Konungsgarðr — что соответствует нашему древнерусскому «княжъ дворъ», в христианскую эпоху biskuppgarðr , т. е. «двор епископа», и т. п.

Во всех этих значениях слово garðr встречается и в различных образных выражениях, в пословицах и поговорках, в юридических терминах, а также в поэзии скальдов.

Говоря о нем, нельзя не упомянуть о другом слове, часто совпадающем с ним по смыслу, а именно tun (существительное среднего рода, основа на - a ). Древнейший смысл его в индоевропейских языках — «укрепленное место». По мнению Г. А. Хирта [281] Hirt Н. А. Etymologie der neuhochdeutschen Sprache. München, 1909, S. 96; Paul H. Grundriss der germanischen Philologie, Bd. III. Strassburg, 1900, S. 787. , оно перешло в германские языки из кельтского ( dunon , отсюда такие местные названия, как Lugdunum , Augustodunum и т. п.) и в древнейшем своем значении осталось в английском town — «город» и в скандинавских местных названиях Lugtuna , Eskilstuna и др., но в смысле «город» оно встречается в древнескандинавском языке очень редко [282] Kauptun — торговый город: OSh (Fms., IV), 48–49. , а больше в смысле garðr и часто в соединении с этим словом ( tungarðr — «ограда»).

Таким образом, все данные древнескандинавского языка сводятся к тому, что слово garðr никогда не обозначало город в смысле urbs или аrх (для этого имелись другие слова — by , staðr , borg ). Тем не менее существует одно место в Hauksbok [283] Hauks., 155. , где в географическом обзоре русские города называются именно garðar , hpfudgarðar , т. е. «главные города» [284] Cp. аналогичное выражение hofvð staðr в этом же смысле OST, Munch, s. 18, 24. , причем перечислены Киев, Новгород, Полоцк и др.: « ifvi riki er pat Ruzcia heitir pat kollum ver Garðariki par его pessir hofuðgarðar. Moramar. Rostofa. Surdalar. Holmgarðar. Syrnes; Gaðar. Palteskja. Kænugarðr », т. e. «в том государстве (или в той стране), которое зовется Руссия и которое мы называем Гардарики, главные города: Муром, Ростов, Суздаль, Хольмгард (Новгород Великий), Сирнес (?), Гадар (?), Полоцк и Кёнугард (Киев)» [285] Место это Ф. Йонссон считает вставкой из исландского источника; в несколько иной редакции те же известия мы находим в географическом сочинении исландского аббата Николая, жившего в XII в. (Symbolae ad geographiam medii aevi, ex monumentis islandicis, ed. E. Ch. Werlauff. Hauniae, 1821, p. 10). .

Те скандинавские ученые, которые касались этого вопроса, находили объяснение создающемуся, по-видимому, противоречию между выводами, вытекающими из исследования слова garðr в древнескандинавском языке, с одной стороны, и этим местом Hauksbok другой, в том, что это слово, действительно не совпадающее по смыслу с русским «городъ», принимает свойственное тому последнему значение в тех случаях, когда речь идет о русских городах. Происходило это потому, что города имели деревянные укрепления, походили по своему типу на скандинавские дворы — garðr 'ы [286] Thomsen W. Der Ursprung des Russischen Staates. Gotha, 1879, S. 83. В русском переводе: Томсен В . Начало русского государства. — ЧОИДР, 1891, кн. 1, с. 73–74; Fritzner J. Op. cit., где указано также, что этим же словом скандинавы называли Константинополь — Miklagarör (от mikill — большой, великий), византийский император — Garöskonungr . . Последнее предположение высказано В. Томсеном. Оно заставляет нас задаться вопросом — была ли такая существенная разница во внешнем виде варяжского и русского города в этот период?

Вопрос о типах русских городов и городищ давно уже разрабатывается русскими историками и археологами. Положение этих мест определяется, как известно, прежде всего топографическими условиями; большинство из них находится близ водных путей, редко — на ровном, открытом месте, а большей частью — на высоком берегу реки, на мысу, образуемом слиянием двух рек, между рекой и оврагом и т. п.; с той стороны, где не было естественной защиты, сооружались искусственные валы и рвы.

Таков в самых общих чертах тип русского города в интересующую нас здесь эпоху. Кроме непосредственных археологических изысканий, много интересных и подробных сведений в этой области могут дать русские летописи, в языке которых город имеет двойное значение, уже указанное выше, т. е. 1) «городская стена, ограда» и 2) «город как населенное и укрепленное место». Многие такие места служили временным убежищем для окрестного населения в случае нашествия неприятеля [287].