Эмманюэль Ле Руа Ладюри - История регионов Франции

В Марселе кризис оказался более длительным: более трети торговцев эмигрировали начиная с 1793 года вследствие военной оккупации города армией Конвента, и на месте было вынесено 300 смертных приговоров в городе, или скорее против города ставшего, в качестве ответной реакции, федералистским. В результате новой резни, в прериале (июнь 1795 года), погибло свыше ста человек. Из-за континентальной блокады крупной марсельской торговле удалось действительно вернуть себе всю ее силу и ожить только после 1815 года, и Марсель стал отныне и еще на несколько лет важным портом, где роялизм, как логическое следствие, стал представлять собой «Закон и Пророков».

Ривароль, южанин, также вошедший в парижское хорошее общество, станет выразителем интересов «реакции» в ходе революционных событий, реакции на Юге и вообще во Франции по отношению к этой переделке всего, плодотворные результаты которой (в дальней перспективе) часто скрываются от глаз этого автора, настолько он одержим сегодняшним днем и негативными последствиями этого великолепного разрыва со всем старым.

«Скользнем» на полтора десятилетия вперед, через время Консульства и Империи: в 1815 году Наполеон и его сторонники сошли со сцены, это были последние исторические личности одиннадцати революционных лет. И сразу стало ясно, что собой представляет Юг на самом деле, по меньшей мере, в своем большинстве — «старорежимный», пробурбоновский, реваншистский и несущий ответственность за Белый террор. А потом Реставрация с Деказом и Виллелем поставила к власти (исходящей из Парижа и верховной) дворян или именитых горожан Юга. Их благонамеренные умы, несмотря на то, что они были отмечены мягким либерализмом, привлекали доброго Людовика XVIII.

Новое превращение, хотя и лишенное единодушия, появилось на Юге (после 1830 года) под сенью зонта Луи-Филиппа, а затем сразу после падения этого государя (1848). В основном оно было обязано своим появлением в наиболее высоко развитых районах Окситании тому влиянию, которое оказывали на низшие сословия буржуа и мелких буржуа, ставших республиканцами. Пропаганда первых социалистов также сыграла и здесь некоторую роль: в 1849–1851 годы появился на свет «Красный Юг», который распространялся по побережью Лангедока и вплоть до Лимузена.

Такое «южное красное движение» не появилось вдруг во всеоружии ниоткуда, но также оно не возникло только во время правления одного монарха Орлеанской династии. В 1815 году даже за пределами протестантских зон, прослеживалось заметное безразличие по отношению к роялизму на границах Од и Эро, в таких районах, как Битерруа, Нарбонне, даже Минервуа [296]… Как бы то ни было, несмотря на многочисленные превратности судьбы, этому левому партикуляризму в большом регионе было суждено укорениться на века. Из удела меньшинства он постепенно превратился в окончательный выбор большинства. С течением времени он стал представлять собой мощную силу поддержки: именно она способствовала консолидации III Республики и, когда настал момент, принесла левым силам победы в национальном масштабе. Это настоящий гносеологический прорыв по отношению к «белому духу Юга» начала XIX века.

Антуан «де» Ривароль (1753–1801), воплощающий в себе некий дух контрреволюции, представляет собой типичный пример интеллектуала окситанского происхождения из скромной среды, которого возросшая социальная мобильность, частая в этих кругах на Юге, неожиданно вознесла до важных в масштабе страны позиций в области литературы и даже политики.

Его дед (неграмотный) был родом из Пьемонта, служил солдатом-наемником в Испании и обосновался в Лангедоке, Бог знает почему. В Ниме в 1720 году он женился на дочери портного, выходца из Але. Этот портной был мелким буржуа и был связан с математиком и физиком Депарсьё, членом Академии наук. Итак, неграмотный солдат переделал свою фамилию на французский, или скорее южнофранцузский манер — из Ривароли в Ривароль. Среди детей этой итало-нимской пары был один священник, ставший кюре неподалеку от Авиньона; одна дочь вышла замуж (за человека из более знатной семьи, чем она сама) за господина из благородного рода Де Баррюэль, хорошо известного в регионе Гар в Баньоль-сюр-Сез; другая дочь осталась незамужней и в качестве тети или « tata » воспитывала своих племянников и племянниц; и наконец, был еще сын Жан, который жил в Ниме, как и его родители, и в свою очередь стал « pater familias » пятнадцати детей, среди которых Антуан, наш будущий знаменитый Ривароль.