Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Не вдаваясь в изложение всех перипетий конфликта вокруг памирских походов Ионова, детально описанных отечественными и зарубежными историками [813], отметим, что очередной кризис в англо-русских отношениях, на этот раз по вопросу о разграничении территории Памира, привел обе стороны, как это уже бывало не раз, за стол переговоров. Однако если царские дипломаты настаивали на строгом соблюдении соглашения Грэнвилл — Горчаков, эксперты Форин офис указывали на возникшие новые обстоятельства стратегического, экономического и этно-конфессионального характера, которые изменили положение дел в пограничном регионе. Начавшиеся зимой-весной 1891–1892 гг. консультации оказались вскоре прерванными из–3а русского продвижения на юг в районе верхнего течения Амударьи [814].

Неудивительно, что Сент-Джеймский Кабинет и особенно правительство Индии стремилось сочетать дипломатические и военные методы борьбы за Памир, хотя посол Е.Е. Стааль неоднократно заверял Форин офис в искреннем желании царя зафиксировать границы в этом «медвежьем углу» как можно скорее [815]. «Если информация, которую я отправил Вам из Берлина верна, — сообщал Кимберли Лэнсдауну 1 сентября 1892 г., — русские играют на Памире в опасную игру… Я надеюсь, однако, что они все же более разумны, чем мы ожидаем. Самое худшее в том, что невозможно верить ни единому слову, которое они говорят» [816].

Поражение, которое отряд Ионова нанес летом 1892 г. афганским пограничникам в бою у Иешил Гола, и возобновившееся вытеснение китайских представителей с территории Восточного Памира заставили Лондон и Калькутту прийти на помощь афганскому эмиру, игнорируя возможные протесты со стороны Пекина [817]. Британская пресса развернула кампанию в поддержку выполнения данных эмиру Абдур Рахману обещаний остановить продвижение России и принудить царское правительство все же пойти на разграничение Памира [818]. В январе 1893 г. Кимберли выразил разочарование фактическим саботажем со стороны Петербурга усилий лондонского Кабинета в письме к Лэнсдауну: «Ответ российского правительства Морьеру (послу в России. — Е.С .) относительно Памира довольно типичен. Они явно хотят отложить соглашение по делимитации до тех пор, пока не закрепят за собой линию, которую решили удержать. Я ожидаю, что, как только позволит погода, полковник Ионов возобновит свои операции, и что мы узнаем о том, что русские посты установлены в Бозай Гумбазе (стратегическом перевале в горах Гиндукуша. — Е.С .) и настолько далеко к востоку, насколько будет необходимо, чтобы устранить все препятствия для свободного прохода русских войск.

Я не предвижу, что китайцы действительно выступят против и не буду удивлен, если узнаю, что эмир заключил секретное соглашение с Россией» [819].

Участники Особых Совещаний, созванных Александром III в апреле 1892 — марте 1893 г., одобрили стратегию последовательных, хотя и раздельных двухсторонних консультаций по памирскому вопросу сначала с китайцами, а затем англичанами. Тем временем, генерал-губернатор Туркестана барон А.В. Вревский отдал приказ о формировании специально Памирского отряда в середине 1893 г. Он включал батальон пехоты, три сотни казаков и батарею горной артиллерии под общим командованием все того же полковника Ионова, который за заслуги в освоении Памира дослужился до чина генерал-майора, получив спустя десятилетие в управление Семипалатинскую область [820].

Обращаясь к истории возникновения и эволюции памирской проблемы, эксперт Главного штаба капитан Зайченко верно отметил в своем труде, что интересующий нас регион представлял собой конфликтную зону, где сталкивались интересы нескольких государств на протяжении всей второй половины XIX в. [821]Неслучайно поэтому военные приготовления русских на памирском направлении у «ворот» Раджа вызвали очередной приступ русофобии в Лондоне и Калькутте, когда Форин офис, военное министерство и министерство по делам Индии проводили экстренные совещания для обсуждения способов заставить царские власти остановить продвижение казаков в долинах Гиндукуша и усадить доверенных лиц Александра III за стол переговоров [822].

Суммируя данные источников, легко признать, однако, что споры между «форвардистами» и «инактивистами» продолжались среди властных элит обеих империй. Падение консервативного правительства и формирование Гладстоном своего четвертого Кабинета в 1892 г. изменили расстановку внутриполитических сил в пользу достижения компромисса с традиционным соперником. Как образно писал этот выдающийся либеральный лидер одному из своих корреспондентов, «согласие между Англией и Россией служит залогом успешного разрешения всех великих политических проблем вселенной» [823]. Вот почему вскоре после занятия кресла премьер-министра Гладстон поддержал инициативу британской дипломатии учредить новую совместную комиссию по разграничению области Памира.