Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Законом 13-го июня 1917-го года Временное Правительство предоставило всем осужденным военно-полевыми судами или их родственникам просить о пересмотре их дел. Срок для подачи таких прошений был установлен месячный и истекал 13-го июля. По Мясоедовскому делу такое прошение поступило к военному прокурору за несколько дней до истечения срока. Случилось это потому, что родственники его проживали вне Петербурга и о своем праве узнали только от защитников генерала Сухомлинова.

Дело Мясоедова, как приобщенное к следствию о бывшем военном министре, находилось в распоряжении обер-прокурора Сената Носовича, и затребовавшему его военному прокурору оно было дано на условии безотлагательного возвращения ввиду опасения, что пересмотр этого дела военно-окружным судом задержал бы уже законченное к слушанию на 14-е августа дело генерала Сухомлинова.

Насколько вспоминаю, дело Мясоедова состояло: 1) из 3–4 томов разного рода переписок, 2) небольшого судебного следствия и 3) приговора и протокола военно-полевого суда.

Ознакомившись с этими материалами во время кратковременного нахождения их в канцелярии военного прокурора, передаю в существенных чертах ту печальную Одиссею, которая для героя ее началась с процесса в Вильно и окончилась виселицей в Варшаве.

После поданного в 1907-м году ходатайства Виленского суда на высочайшее имя с изложением в нем известного уже читателям показания Мясоедова, командир корпуса жандармов сообщал дежурному генералу генерального штаба, «что подполковника Мясоедова представляется необходимым переместить с занимаемой им должности на другое место после нескольких неосторожных показаний его на суде в Вильно, которые послужили революционной печати предлогом для нападений на правительство и корпус жандармов».

Удаленный из управления жандармской политической полиции и зачисленный в состав тех жандармских чинов, которые несут только обязанности общей полиции на железнодорожных станциях, Мясоедов обосновался на пограничной с Германией станции Вержболово. Такая деградация, однако, департамент полиции не удовлетворила, и очень скоро один из секретных агентов департамента полиции некто Герц, обвинил Мясоедова в «неблагонадежности» по части сношений с германским генеральным штабом.

Главным основанием такого подозрения признавалось то, что Император Вильгельм, приезжая на охоту в свое имение Роминтен, находившееся вблизи станции Вержболово, приглашал Мясоедова к обеду и часто делал ему ценные подарки.

Наивность предложения, что германский Император может расплачиваться за шпионаж серебряными портсигарами и портретами с собственноручной подписью, была настолько очевидной, что ведавшее делами контрразведки главное управление генерального штаба оставило этот донос без последствий, но негласную разведку по этому поводу все же произвело. Как и следовало ожидать, ничего подтверждающего донос Герца ею добыто не было, но допрошенные таможенные чины между прочим показали, что Мясоедов действительно злоупотреблял своим служебным положением, однако делал он это в области, ничего общего с шпионажем не имеющей. Пользуясь своей властью, как начальника станционной полиции, он освобождал от таможенного досмотра багаж высокопоставленных лиц и их супруг. В числе последних была между прочим и жена военного министра Сухомлинова, ежегодно ездившая за границу и привозившая оттуда все прелести парижского творчества по туалетной части. По этому поводу против Мясоедова, впрочем, не только не возникло какое-либо «дело», но наоборот, незаконные услуги высокопоставленным контрабандистам, надо думать, и помогли ему выйти из ведения департамента полиции, учреждения хорошо известного своей традицией беспощадно преследовать всех нарушителей его служебных тайн. Едва ли можно сомневаться, что именно протекцией жены Сухомлинова Мясоедов обязан был состоявшимся в сентябре 1911 года назначением его в распоряжение военного министра, поручившего ему организацию в армии политической разведки. Давая Мясоедову такое назначение, Сухомлинов, однако, одной рекомендацией своей жены не удовлетворился. Он запросил и получил отзыв от командира корпуса жандармов и целого ряда других должностных лиц, аттестовавших Мясоедова как прекрасного работника и выдающегося офицера.

Переехав в Петербург для самостоятельного заведования особым органом, Мясоедов торжествовал, но не дремал и департамент полиции. По-видимому один из его секретных агентов довел до сведения либерального депутата Государственной Думы А. Гучкова 61 , специально ведавшего делами армии, об учреждении в ней военным министром специального органа политического сыска с немецким шпионом во главе. Гучков поместил соответствующую статью в газету «Новое Время». Мясоедов ответил на нее вызовом на дуэль. Подхваченное печатью, дело получило такую широкую огласку, что правительство вынуждено было поручить расследование его главному военному прокурору.