Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

«Понятие тыла, — пишет Главнокомандующий генерал Деникин, — обнимало все невоюющее население и всю общественность. Приписывать развал тыла недостаткам системы — значит не понимать, что явление это вытекало из исконных черт нации и являлось такой преградой, одолеть которую не могла бы ни одна „система“… Это была давняя традиция».

В этом объяснении, конечно, много справедливого, и видеть в системе единственную причину неудачи было бы ошибочно, но одной из них она несомненно являлась.

Безмолвие и его неизменный спутник — страх перед правдой — создали то стремление принимать желаемое за сущее, которым характеризуется вся деятельность руководителей белого движения.

Профессор князь Трубецкой докладывал правому центру, что стоявшие во главе Добровольческой армии лица считают весь большевизм выдумкой немцев и находят, что «немец был враг и притом нечестный враг, придумавший удушливые газы, а потом и самих большевиков». И эта оценка большевизма командным составом не есть просто недоброжелательная насмешка со стороны князя Трубецкого. Она вполне соответствует утверждению помощника Главнокомандующего генерала Лукомского в его «Воспоминаниях», что «немцы не в честном бою, а подлыми предательскими приемами погубили нашу армию и продали Россию в руки большевиков».

Чем, кроме «зараженного духа», кроме пагубной склонности к самоублажению можно было бы объяснить, что стоявшее на высших ступенях военной иерархии и призванное руководить сложнейшими событиями лицо, дает этим событиям оценку по наивной простоте своей присущую разве что ученику подготовительного класса.

Эта боязнь называть вещи своими именами исключала всякую возможность трезвой оценки событий и людей, то есть то качество власти, без которого она утрачивала свое значение.

Требовалась ни перед чем не останавливающаяся решимость и ни перед чем не приклоняющаяся железная воля, надо было повесить нескольких губернаторов и командующих войсками, а между тем, этим и всякого рода другим хищникам, рвавшим все, что только им ни попадалось, напоминали евангельские истины, и виновниками всех переживаемых огорчений считали не их, а немцев и большевиков.

Мудрый совет Лассаля 92 честно смотреть в глаза «тому, что есть», из жизненной программы белого движения был исключен.

Третья причина неудачи лежала в нашей общественности. Главнокомандующего генерала Деникина резко осуждали за неумение уберечь армию от развала, и еще более за ужасающую разруху тыла. Говорили, что он слаб, что его надо сменить. Но что мог бы сделать один человек, даже с железной волей и самой непреклонной решимостью, с беспринципным и безыдейным человеческим стадом, равнодушным ко всему, кроме собственного благополучия. Даже ветхозаветный пророк не сумел бы зажечь благородным и высоким порывом сердца людей, плативших по шесть тысяч рублей за бутылку шампанского и распивавших ее в обществе накрашенных девиц, в те самые минуты, когда в предсмертной агонии умирало то святое дело, которое они же называли «освобождением опозоренной родины».

Вся белая Россия являла картину сплошного разврата, взяточничества и пьянства. «Глядя на эти сонмища негодяев, на этих разодетых барынь с бриллиантами, на этих вылощенных молодчиков, — пишет И. Наживин, — я чувствовал только одно: я молился: „Господи, пошли сюда большевиков, хоть на неделю, чтобы хотя среди ужасов чрезвычайки эти животные поняли, что они делают“».

Мольба эта была услышана. В своем донесении о занятии красными Киева, французский генерал Франше д’Эспере сообщал: «Город стал неузнаваем. Царившая там безумная вакханалия прекращена большевиками в 24 часа».

В 5-м томе очерков генерала Деникина помещен снимок: двор большого каменного здания. На земле в два длинных ряда сложены обнаженные трупы. Под снимком подпись: «Жертвы киевской чрезвычайки».

Неужели прав Ницше 93 , утверждавший, что изучение ужасных явлений неизменно приводит к вопросу, не представляют ли собой нечто ужасное те люди, которым эти явления приходится переживать?

Чего хотели красные, когда они шли воевать?

Они хотели победить белых, и, окрепнув на этой победе, создать из нее фундамент для арочного строительства своей коммунистической государственности.

Чего хотели белые?

Они хотели победить красных. А потом? Потом — ничего, ибо только государственные младенцы могли не понимать, что силы, поддерживавшие здание старой государственности, уничтожены до основания, и что возможностей восстановить эти силы не имелось никаких.