Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

В рассказе о первой усобице заложены и другие зловещие начала великих бед. Положительный, потому что верный князю, герой Варяжко как ни в чем не бывало предлагает использовать в усобице печенегов, и никто его за это не порицает. Как и Владимира, которого летописцы и не думают укорять за призыв на Русь варягов, но хвалят за коварство по отношению к ним. По летописям, «после всего этого сказали варяги Владимиру: "Это наш город, мы его захватили, — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека". И сказал им Владимир: "Подождите с месяц, пока соберут вам куны". И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: "Обманул нас, так отпусти в Греческую землю". Он же ответил им: "Идите". И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: "Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе натворят тебе такое же зло в городе, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни единого"».

Летописцы равнодушны к использованию варягов на Руси и в рассказе о второй усобице, гораздо более страшной и кровавой. Владимир, «побежденный похотью женской», о которой мы еще расскажем, оставил много сыновей от разных жен, которые ненавидели друг друга и передали эту ненависть детям. Помня, как едва не был обделен княжеством, он заранее роздал сыновьям хорошие владения. Первенца Вышеслава (от варяжки или чешки) посадил в Новгороде, Изяслава (от Рогнеды) — в Полоцке, Святополка (от гречанки и «двух отцов») — в Турове, Ярослава (от Рогнеды) — в Ростове, Святослава (от чешки) — у древлян, Всеволода (от Рогнеды) — во Владимире-Волынском, Мстислава (от Рогнеды) — в Тмутаракани, Станислава — в Смоленске, младшего, Судислава, — в Пскове. Когда старший сын умер, на его стол в Новгороде Владимир перевел Ярослава. На место того в Ростов посадил Бориса, а в Муром — Глеба (оба от болгарки).

Взрослые дети, даже получив столы, отцом довольны не были. Летописцы, склонные обличать Святополка Окаянного, между делом отмечают, что благополучия в семье Владимира не было. Всеволод сговорился с варягами, решившими повоевать в северных владениях Руси, потом испугался гнева отца и бежал за море. Святополк, женившись на дочери воинственного польского короля Болеслава Храброго, плел против отца интриги с помощью ляхов и немцев. Он попал в опалу, радуясь, что не в тюрьму. В 1014 году Ярослав, женившийся на дочери шведского конунга Олафа и набравший дружину буйных викингов, возмутился в Новгороде. Он отказался посылать отцу дань на содержание воинства — две тысячи гривен в год, только тысячу оставляя на свою дружину. Владимир приказал готовить поход на Новгород: «Расчищайте пути и мостите мосты!» Но выступить против Ярослава не успел: разболелся.

Ярослав, впоследствии названный Мудрым, призвал из-за моря варягов, чтобы сражаться против отца. Святополк за спиной Владимира готовил погибель братьям в Киеве. Борис выступил с отцовской дружиной против печенегов, нашествие которых угрожало всей Руси. Но «Бог не дал дьяволу радости»: сыновья не начали войну против отца. 15 июля 1015 года великий князь Владимир Святославич умер в своем селе Берестове. Старшая дружина хранила его смерть в тайне, чтобы дать Святополку время захватить власть в Киеве. Затем среди братьев началась такая резня, какой еще не видывали на Руси. Вначале пал князь Борис, ставший первым русским святым.

История смерти Бориса показательна. Не найдя в поле печенегов, он при возвращении домой узнал, что «Святополк сел в Киеве после смерти отца своего и созвал киевлян и стал давать им дары. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья их были с Борисом». То есть княжеское войско, как мы и предположили раньше, состояло из дружины, присягавшей князю, и городских мужей. Те и другие оказывали серьезное, даже определяющее влияние на решения князя («сказала дружина Игорю» и т. д.). Пока Борис, остановившись на реке Альте, «плакался по отцу горько, потому что любим был отцом больше всех», «сказала ему дружина отцовская: "Вот у тебя отцовская дружина и (городское. — А.Б .) войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе". Он же отвечал: "Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца". Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками», покинутый и дружиной, и мужами Киева («войском»). Князь, который не слушает волю мужей, был никому не нужен. Кроме Святополка, твердо вознамерившегося его убить.