Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Но тут внезапно содрогнулись своды дома Божия, и из открытых храмовых врат послышался такой ужасный звук, что гунны, прекратив резню и грабежи, в страхе бежали вон из города. Мало того! Их суеверный страх был так велик, что, по легенде, они бросили то, чем дорожили больше всего на свете – всю свою добычу. Конечно, скептически настроенный читатель XXI в. вправе спросить себя: а может, гунны просто еще никогда не слышали с такой близи звон столь большого колокола? А может, христианский храм с широко растворенными вратами сыграл роль акустического рупора? А может, вид говорящей отсеченной головы навел гуннов на мысль, что они разгневали своим неистовством повелевающего галльскими землями неведомого им, грозного, могущественного и мстительного Бога?

От Дурокортора было не так уж далеко и до Лютеции Паризиев (нынешнего Парижа). Согласно житию святого Дионисия, покровитель Парижа (положившего начало православному учению о благодати), которому римские язычники отсекли голову на названной потом в его честь «горе Мученика» (лат. Монс Мартириум, фр.: Монмартр), совершил чудо. Он взял свою голову подмышку и донес до того места, где впоследствии было основано названное в честь него аббатство Сен-Дени – главный центр паломничества всей Северной Франции. Вот и святой Никасий сподобился допеть псалом Давидов до конца, ибо меч язычника не способен быд прервать слова святого псалмопевца.

Правда, французский фольклор позволяет усомниться в одобрении потомками принятого с легкомыслием, неподобающим князю Церкви, решения епископа Никасия (или, по-французски – Никеза) выйти навстречу гуннам в чисто поле. Вместо того, чтобы попытаться укрыться в каменных стенах. Ибо слово «никез» имеет в сегодняшнем французском значение: «простофиля», «олух». Впрочем, так судят люди. Бог правду видит…

Итак, от Дурокортора до Лютеции было, естественно, не дальше, чем от Реймса до Парижа. Гуннам, по идее, не требовалось слишком много времени, чтобы преодолеть это расстояние, с учетом все еще хорошего состояния римских дорог. Источники не сообщают о каком-либо сопротивлении галло-римлян захватчикам. Никаких боевых действий западно-римские войска с гуннами, похоже, не вели. Мирное же население искало спасение в молитвах и покровительстве глав христианских общин галльских городов. В «Житии преподобной Геновефы (Женевьевы) Парижской» говорится:

«Аттила двинулся на г. Орлеан и путь его лежал через Париж. Охваченные ужасом, парижане хотели, забрав свое имущество, бежать в более безопасные места. Но святая Геновефа, убеждая их не покидать города, говорила, что Париж будет пощажен, а места, куда они собираются бежать, будут, наоборот, уничтожены. Она уговаривала женщин последовать примеру Иудифи и Есфири, которые покаянием и молитвой отвели приближающуюся опасность. Женщины ее послушались и, собираясь в крещальне, денно и нощно вместе со святой Геновефой молили Бога пощадить город (…) И вдруг Аттила круто повернул и подошел к Орлеану, сделав большой круг вокруг Парижа. Молитвами святой Геновефы Париж был спасен».

Конечно, скептики могут объяснить уход Аттилы тем, что Лютеция-Париж был расположен на острове посреди реки Секваны (современной Сены). А это затрудняло осаду и штурм города гуннами. Впоследствии даже варяжские (норманнские) викинги, отдаленные потомки готов, выходцев из той же Скандинавии, поднявшиеся на сотнях драконоголовых «длинных» кораблей-драккаров вверх по Сене, не смогли овладеть столицей королевства франков. Но готовность к борьбе, пробуждению которой в сердцах мужчин порой способствуют пламенные речи воодушевленной искренней, глубокой верой женщины (а тем более – девушки, вспомним хотя бы Орлеанскую деву Жанну д’Арк или батавскую провидицу Веледу!), да еще к борьбе с противником, не слишком сведущем в осадном искусстве (хотя и имевшем на вооружении осадную технику), при наличии у гарнизона опытных военачальников, сделала свое дело.

«Конные дьяволы» обычно не задерживались под стенами городов и крепостей, оказавших им достаточно упорное сопротивление, и, после одного или нескольких неудачных приступов, шли дальше («время – деньги!»). Порой гунны блокировали город сравнительно малыми силами, надеясь взять его со временем измором. Однако опыт показал, что бдительная и решительно настроенная городская община (цивитас) была вполне способна выдержать блокаду. В этом нас убеждает пример маленького города Азима (вариант: Асима), расположенного близ впадения одноименной реки (именуемой ныне Озма) в Дануб. Гунны Аттилы не только безуспешно штурмовали и осаждали этот город на протяжении 441–442 гг., но и понесли, вследствие частых и успещных вылазок азимцев, столь тяжелые потери, что были вынуждены снять осаду. Воистину, Азим стал для гуннов таким же «злым городом», как впоследствии русский Козельск – для монголо-татар, возможных потомков-сородичей гуннов…