Вольфганг Акунов - Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Со своей законной супругой Годегизель породил сына по имени Гундарих (Гундерих), унаследовавшего от отца власть над вандальским народом и сохранявшим ее до 428 г. При желании можно истолковать содержащуюся в его имени частичку «гун-» как имеющую какое-то отношение к гуннам. К 428 г. не оставалось уже никаких сомнений в том, что в преемники ему годится только бесшабашный Гейзерих. Человек, зарекомендовавший себя как удачливый военачальник. Родной сын (или же единокровный брат) царя вандалов Гундариха, колченогий (как впоследствии – Тимур), после падения с коня. Хромота не позволила бы ему претендовать на царскую власть, скажем, в сасанидской Персии (царь которой не мог иметь телесных недостатков), но в глазах вандалов не имела значения. Был у Гейзериха лишь один (но существенный) недостаток, с точки зрения (неписаного) вандальского закона о преемстве власти (называть который «законом о престолонаследии» было бы с нашей стороны слишком опрометчиво). Он был зачат и рожден своим царственным отцом не от супруги, а от (надо думать, не уродливой) наложницы. От пригожей молодой рабыни, по всей видимости, иранских (вероятнее всего – аланских) или тюркских кровей, время от времени делившей ложе с Годегизелем в период временной оседлости вандалов на территории Паннонии.

Но, как это порой случается в истории монарших родов, жизнь царских сыновей «темного» происхождения складывается гораздо интересней, чем у «законных наследников», приводя первых к куда большему величию. Сказанное в полной мере относится к Гизериху, царившему над вандалами (а впоследствии – и аланами) с 428 по 478 г. Наполовину германцу (т.е. европейцу), наполовину – отпрыску лихих среднеазиатских кочевников, в-общем, «евразийцу» (в духе, если не покойного Л.Н. Гумилева, то ныне здравствующего А.Г. Дугина). «Человеку, обладавшего неслыханной предприимчивостью, железной решимостью, и, при этом, совершенно неразборчивому в средствах достижения своих целей. В-общем, такому же самодержавному властителю и властолюбцу, как Аттила» (Вильгельм Капелле).

Этому властолюбивому вандалу-евразийцу было суждено пережить, вместе со всем своим народом, тяжелые времена. Пережить гуннское иго, переселение страдающих от голода вандалов через Паннонию, подальше от гуннских «баскаков», к «последнему морю». Он не обратился вспять ни разу, пока не дошел до пределов римской (уже только по названию) Испании. Наткнувшись, наконец, на море, преграждавшее ему дальнейший путь на запад и на юг. Но Гезерих и тут не растерялся. Оставив в Испании воспоминание о вандалах в виде названия занятой ими области Вандалузии (со временем превратившегося в «Андалузию»), предприимчивый колченогий евразиец договорился с не симпатизировавшими «своим» (равеннским) императорам «свободными римскими гражданами» берберского происхождения (маврусиями – соплеменниками Зеркона, шута Бледы, а потом – Аттилы). Получив в свое распоряжение – ни много, ни мало – 400 кораблей, Гизерих в мае 429 г. переправил на них (вероятно, сразу из нескольких южно-испанских портов) свой народ (как-никак, 80 000 человек обоего пола) и присоединившуюся к вандалам часть аланов из Европы в римскую (все еще не только по названию) Африку. Версия, по которой переправа вандалов осуществлялась лишь из римского порта Юлия Традукта (нынешней Тарифы, самой южной точки Испании), представляется маловероятной. Такое количество пассажиров, с учетом пропускной способности тогдашних портов и тоннажа тогдашних кораблей, могло быть перевезено в столь краткий срок лишь в случае их распределения по нескольким портам. Именно так в свое время Гай Юлий Цезарь, а за ним – Клавдий и другие римские императоры действовали при вторжении в Британию, а нормандский герцог Вильгельм Завоеватель – в Англию.

Выйдя в море, Гейзарикс проявил похвальную осмотрительность. Он не направил ход своих кораблей к ближайшей североафриканской гавани. Ибо прекрасно понимал, что его воинство, обремененное женщинами, детьми и стариками, не осилит долгого пути через пустыню и полупустыню. Пути, в конце которого истощенные голодом, палящей жарой и трудностями перехода остатки вандальского «народа-войска» могут без труда быть перехвачены и перебиты римскими войсками, расквартированными в Тунете (нынешнем Тунисе). Поэтому 400 нагруженных по самую, так сказать, ватерлинию, вооруженными и невооруженными мигрантами вандальских кораблей поплыли на всех парусах, под руководством нескольких сотен мавров-лоцманов, на восток, к порту Ад Септем Фратрес (лат. «У Семи Братьев», греч. Гептадельфия, современная Сеута) – самой западной точке римской дорожной системы в Северной Африке. Т. о., они прошли морским путем мимо почти непроходимых по суше Рифских (просьба не путать с Рифейскими, или Рипейскими, т.е. Уральскими!) гор. И взору истомившихся вандилиев открылась богатая римская Африка, обороняемая взбунтовавшимся против Западного Рима Бонифацием (соперником Аэция), которому приходилось одновременно отражать вторжение племен воинственных берберов. И подчиненная вандалами, прошедшими расстояние от Тингиса (современного Танжера) до Карфагена (современного Картажа близ Туниса), т.е. около 2 000 римских миль, всего за год, после 13 месяцев военных походов и битв. Вандалы овладели всеми крупными и мелкими городами, кроме столицы – Карфагена и Цирты, главного города Нумидии (современной Константины в Алжире).