Коллектив авторов - Регионы Российской империи - идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Представление об Оренбуржье как аграрном регионе ретранслировалось путем выражения оценок, касающихся прежде всего переселенческой политики и положения переселенцев: «движение не прекращается» (1886), «прочное водворение переселенцев» (1887), «переселенческое движение усиливается» (1887), «переселенческий элемент представляет разнообразную массу и трудно поддается правильной регламентации» (1887), «являются в край нищими, волей-неволей должны скитаться по губернии» (1887), переселенческое дело «развивается в последовательном порядке и прочно завоевывает свое положение среди аборигенов края» (1903), «не имеют прочных связей с землею и считают свое проживание в губернии временным» (1904). После 1904 года обобщения такого рода из губернаторских отчетов пропадают. Приведенные выше суждения позволяют говорить об эволюции оценок переселенчества от условно-позитивного до в целом негативного фактора для аграрного развития Оренбургской губернии.

Удивительно, но в выстраивании перед правительством образа экономически успешного региона губернаторами практически совершенно не были задействованы позиции, связанные с указанием на развитие местной промышленности. Хотя объективно тут было чем гордиться: к 1914 году население Оренбурга составило 100 тысяч человек, а столица края стала самым крупным по числу жителей городом Урала и вошла в число 28 наиболее крупных городов Российской империи. Это было достигнуто благодаря развитию в регионе заводов и фабрик, среди которых значительную часть составляло производство, в котором были задействованы пятьсот и более человек. Однако отчеты губернаторов совершенно игнорировали эти вполне позитивные факты. Среди обобщающих определений, связанных с оценкой этой сферы, преобладает негатив: говорится о «хищнике-лесопромышленнике» (1885), о «непредприимчивости русских капиталистов» и нежелательности преобладания иностранцев в промышленности (1898), о «сокращении горнопромышленной деятельности» (1903), «упадке горного дела» (1905). Только в двух отчетах была сформулирована общая положительная тенденция в развитии региональной промышленности: имеющие место «технические усовершенствования и новые сооружения» (1894), «переход от ручных приисков к заводам» (1904). Обобщающие оценки, касающиеся производства в регионе, пропадают из отчетов после 1905 года, что, вероятно, следует рассматривать как своего рода реакцию на развернувшееся в стране революционное движение. Без сомнения, такой выбор был крайне недальновидным: местная губернаторская власть не дала возможности правительству увидеть активную модернизацию оренбургского региона.

К обобщающим оценкам в отношении местной промышленности примыкает суждение относительно развития в крае путей сообщения: «железнодорожная линия имеет в будущем весьма важное значение в экономической жизни» (1893). Это разовое упоминание, однако, не нашло своего развития ни в одном из последующих губернаторских отчетов – несмотря на то что в Оренбургской губернии шло активное строительство железнодорожной сети, как в рамках Транссиба, так и в рамках проведения Оренбург-Ташкентской железной дороги.

Фактически в отчетах оренбургских гражданских губернаторов экономический образ региона был сознательно искажен: на уровне обобщающих суждений край был представлен в качестве аграрного, об успехах индустриализации замалчивалось. Причины такого подхода требуют специального исследования, однако в качестве гипотезы можно выдвинуть предположение, что губернаторы региона, являясь по должности еще и наказными атаманами Оренбургского казачьего войска, стремились демонстрировать правительству попечение об интересах прежде всего аграрной сферы.

Как уже было подчеркнуто выше, неожиданно важную роль в конструировании образа региона в отчетах гражданских губернаторов играли оценки местной системы образования. В отличие от многих других составляющих образа региона, этот аспект стабильно присутствовал в отчетах с конца XIX века, что придает ему фундаментальное значение. Как и в других случаях, характеристики системы образования разделяются на положительные и отрицательные, но позитивные явно доминируют: «видное место в городах» (1888), «значительный успех» (1893), «прогрессивное стремление особенно сельских жителей к просвещению» (1893), выдающаяся просветительская деятельность «попечительств о народной трезвости» (1895), «возрастает стремление простого народа к образованию» (1898), «сознание необходимости изучения русской грамотности продолжает заметно развиваться и среди инородцев» (1898), «народное просвещение начинает заметно проникать и в фанатичную замкнутую среду сектантов» (1900), «важность совместного обучения русских и мусульманских детей» (1900), «население уже не довольствуется первоначальной грамотностью и стремится к более широкому развитию и ремесленному образованию» (1904), «усилился спрос на училища со стороны башкирского населения, которое стало осознавать необходимость дать своим детям начальное образование» (1913), «весьма сочувственное отношение населения к церковно-приходским школам» (1913), «церковно-приходские школы пользуются наибольшим сочувствием крестьянского населения» (1914).