Коллектив авторов - Регионы Российской империи - идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Стоит задуматься над тем, что «предусматривать сложение» будущей сибирской истории Словцову было «радостно». Его деятельность стала своеобразной точкой отсчета для будущего сибирского областничества, и в таком свете его видели еще первые «областники» XIX века. Так, Николай Ядринцев называл Словцова первым сибиряком, «у кого прорывалось первое теплое чувство к краю, кому стала понятна ея судьба» [232]. Григорий Потанин начинает свой труд «Областническая тенденция в Сибири» с замечания, что «…первым сибирским патриотом всегда считали Словцова, автора большого сочинения в двух томах: „Историческое обозрение Сибири“», и «образованные сибиряки смотрели на составление этой книги как на патриотический подвиг» [233]. В одном из исследований сибирского областничества «Историческое обозрение Сибири» названо «данью любви к родине и признанием того, что прошлое и настоящее Сибири уникальны и отличны от прошлого и настоящего России» [234]. В другом обзоре историографии Сибири Словцов «выступает в качестве убежденного сторонника строгого уважения обычаев и веры сибирских народов», которых полагает «соотчичами», а не «чужими инородцами» [235]. В недавней книге по истории Сибири Словцов даже ошибочно назван «участником» областнического движения, историком, «чьи труды показали, как петербургское правительство эксплуатирует Сибирь» [236].

Конечно, имя Словцова заслуженно ассоциируется с Сибирью, и основания считать его предшественником сибирских областников во многом очевидны [237]. Но стремясь написать историю региона, слишком легко исказить то, как эта территория виделась в прошлом. Обычно регионы определяют тем, что их отличает от других областей. В Сибири особенно часто видели «другого», то «ад», то «рай», по отношению к которому определяли, критиковали и воображали саму Россию [238]. Но та Сибирь, о которой мечтал Словцов, о которой ему было «радостно» думать, имела больше общего, нежели различного, с империей как таковой. Деятельность Словцова в Сибири и его книги о ней указывают на его особое место в истории региона. Но сам Словцов был сыном своего века и государства, в котором он жил, и, что особенно важно, которому служил как чиновник. Его концепция Сибири как региона неотделима от его деятельности на службе империи.

В этой статье мы покажем, что у региона как аналитической категории часто появляются субъективные оттенки значения, основанные на личном опыте. Рассматривая регион через призму биографического и микроисторического анализа, мы сможем не только обнаружить увлекательные исторические сюжеты, но и взглянуть на регион шире [239]. Для Словцова Сибирь была регионом, состоящим из множества территорий, каждая из которых отличалась обычаями, спецификой торговли, климатом, флорой и фауной, административным положением и т. д. Некоторые из этих территорий для Словцова имели особый смысл, например его родина на реке Нейва на Среднем Урале. Но все же важнее всего для него было увидеть Сибирь пространством, где Российская империя помогала «сложению будущей съединенной жизни» из ее «многочисленных зародышей». В ходе этого процесса огромное и разрозненное «пространство» становилось определенным «местом» [240].

Для словцовской идеи Сибири как региона очень важна тесная связь между историей Сибири и его собственной биографией [241]. К началу работы над «Историческим обозрением Сибири» самоощущение Словцова было неотделимо от его карьеры чиновника. Он был обязан образованием имперскому проекту и гордился тем, что мог служить империи и ощущать сопричастность к результатам ее политики. Работая впоследствии над историей Сибири и думая о том, как власть империи объединила регион, Словцов «радостно» рассуждал о сибирской истории во многом потому, что она совпадала с историей его собственного развития.

Петр Андреевич Словцов родился в 1767 году в маленьком поселке у Нижнесусанского завода, на восточных склонах Уральских гор. Он был младшим сыном сельского священника и единственным из его детей, отправившимся учиться в Тобольскую семинарию. Как один из лучших студентов, он был отобран для продолжения образования в только что организованной при Александро-Невской лавре Главной семинарии. Окончившие ее студенты должны были вернуться в свои провинциальные семинарии, чтобы пополнить ряды преподавателей, улучшая тем самым качество образования. Живя в Петербурге, Словцов следил за новостями из революционной Франции и читал философов эпохи Просвещения. Это навсегда определило его мировоззрение – не меньше, чем взгляды его однокурсника и близкого друга Михаила Сперанского. Вернувшись в 1793 году в Тобольск, Словцов произнес весьма радикальную проповедь, обличая с амвона монархические государства, в которых нет равенства перед законом. Он назвал их в своей речи «великия гробницы, замыкающия в себе несчастные стенящие трупы» [242]. Все это произошло лишь через несколько месяцев после казни Людовика XVI. Словцов был арестован и отправлен для допроса в Петербург, а потом сослан на год в Валаамский монастырь. После ссылки он вернулся в Петербург и начал преподавать в Александро-Невской семинарии. Словцов поступил на службу вместе со Сперанским и сменил ряд должностей, в итоге заняв важный пост в Министерстве коммерции. Его быстрый карьерный взлет, однако, прервался в 1808 году, когда он оказался замешан в деле о взятке и в наказание был переведен в Сибирь, в распоряжение сибирского генерал-губернатора Ивана Пестеля.