Коллектив авторов - Регионы Российской империи - идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

При этом движение кортежа по внутренним российским губерниям разворачивалось в условиях кризиса власти. Эпоха дворцовых переворотов не была забыта: внезапная смерть Александра I и восстание дворянской фронды в Петербурге вызвали множество слухов и домыслов, трактовавших смерть императора как подозрительную, связанную с отстранением от власти и убийством. Члены Печального кортежа, часто преодолевая собственное недоумение по поводу происходящего в Северной столице [160], были вынуждены периодически усиливать охрану процессии. Когда приехавший в Мценск тульский губернатор Н. С. Тухачевский привез известие, что фабричные, полагая, что гроб императора пуст, хотят остановить кортеж и вскрыть гроб, свита получила приказ проехать город с оружием наготове [161]. Во время нахождения в Москве войскам и вовсе были розданы боевые патроны, а у ворот Кремля стояли заряженные орудия [162].

В итоге целый ряд решений, связанных с передвижением Печального кортежа по той или иной губернии от момента «обретения» гроба на границе вплоть до его передачи соседней территории, был отдан в руки местной администрации, прежде всего губернаторов. Вероятно, они же определяли то, каким надлежало быть катафалку в соборе, формировали структуру основного шествия и состав его участников, а также составляли список тех, кто назначался на дежурство «при гробе». Решение этих задач оказалось делом непростым, ведь местным властям приходилось в прямом смысле слова выстраивать иерархию из множества структур, существовавших параллельно друг другу.

Хотя направлявшиеся в столицу «Журнальные записки о печальном шествии» были наполнены пространными описаниями проявлений скорби и благоговения жителей южных, центральных и северо-западных областей империи, Николай I не был удовлетворен прочитанным. Конец практике, когда монарх в большей степени наблюдал, нежели контролировал происходящее, был положен через несколько месяцев после похорон Александра I. Когда в небольшом городе Белёве на пути из Таганрога в Петербург скончалась вдовствующая императрица Елизавета Алексеевна, очередная Печальная комиссия мгновенно выпустила два церемониала, определявших состав шествий и последовательность секций в рамках губернского и уездного сценариев. Отпечатанные церемониалы были разосланы по городам на пути траурного кортежа, а местным властям было предписано неукоснительно следовать этим инструкциям при организации шествий за гробом покойной императрицы [163]. Таким образом, свободе интерпретации того, как выглядела социальная иерархия на губернском или уездном уровне, был положен конец.

В целом история затянувшегося прощания с покойным Александром I [164]дает нам редкую возможность увидеть сразу несколько интерпретаций социальной структуры середины 1820‐х годов, сформированных при этом на столичном (петербургском и московском), губернском и уездном уровнях. Сравнив позицию центральной и региональной властей Российской империи, мы можем увидеть, в каком отношении и в какой степени подобные установки совпадали или, напротив, разнились, и попытаться обнаружить часто сложно идентифицируемый (особенно для великорусских регионов) взгляд территории на себя и реакцию на него власти.

В присланных Николаю I описаниях подробно документировались две позиции – пересечение кортежем границы губернии или уезда и шествие за гробом до главного городского собора. В первом случае «Журнальные записки» обычно указывали, что при приближении к границе очередной губернии кортеж с телом монарха встречали губернатор, губернский и уездные предводители дворянства, дворянская депутация, митрополит, архимандриты и духовенство [165], а при переходе границы уезда – городничий и духовенство [166]. При встрече неизменно присутствовали и военные. Представители социальных и профессиональных групп могли фигурировать в таких текстах и как «чиновники» или «прочие» [167].

Губернатор и депутации от дворян сопровождали тело монарха через всю губернию, а уездное дворянство – при проезде по территории своего уезда. Печальная «эстафета» передавалась на границе административных единиц. Так, в «Журнальной записке о печальном шествии» по Слободско-Украинской губернии указывалось: «изюмское дворянство со своим предводителем сопровождало печальное шествие до границы… уезда, а при вступлении в сей уезд приняло сопровождение дворянство Змеевского уезда со своим предводителем» [168]. В отдельных случаях в описаниях появлялась также и граница города: например, в записке об орловском шествии указывалось, что «полицмейстер встретил процессию на границе градской земли и следовал вперед оной» [169].