Коллектив авторов - Регионы Российской империи - идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Отметим, что последний путь императора Александра I задокументирован исключительно подробно: в Российском государственном историческом архиве (РГИА) сохранились тома материалов, которые были собраны петербургской Печальной комиссией. Здесь отложились описания упомянутых выше процессий в губернских и уездных городах под названием «Журнальные записки о печальном шествии». Эти документы, подробные и часто снабженные изображениями устраиваемых в местных церквях катафалков, отсылались губернаторами территорий новому императору Николаю I. Даже при беглом взгляде на этот комплекс источников становится понятно, что шествия на региональном уровне заметно отличались от представленного в столице, и дело здесь не только в различии масштаба мероприятий. Последнее кажется вполне закономерным: объем ресурсов, задействованных для оформления процессий в столице и в регионах, был несопоставим. Петербургские похороны Александра I были оплачены из государственной казны и обошлись в колоссальную сумму – 840 тысяч рублей [153], а оплата региональных церемоний (кроме московского шествия) возлагалась на дворянство конкретной губернии [154]. Куда менее предсказуемой, однако, оказывается зафиксированная в источниках вариативность в формах презентации социальной картины того или иного региона.

Отметим, что в отличие от столичных поминовений (в Петербурге и отчасти в Москве) организаторы региональных шествий не предпринимали усилий по выстраиванию образа конкретной территории, не использовали какие бы то ни было локальные знаки – например, гербы. За монаршей колесницей повсюду выносили универсальные символы императорской власти – золотую корону и ордена, в церемонии неизменно появлялось изображение двуглавого орла [155]. Это чрезвычайно значимый аспект: по сути, территория, через которую проезжал Печальный кортеж, не видела себя вне привязки к империи – герб Российской империи словно бы делал местные гербы совершенно ненужными. Очевидно, для жителей этих регионов рассуждения о роли и значении конкретной губернии (не говоря уже об уезде) не имели смысла вне или хотя бы в параллель с предложенным властью имперским нарративом.

Вместе с тем, не стремясь продемонстрировать на визуальном уровне территориальную особость, регионы разворачивали поразительно яркую картину социального ландшафта, которая при этом могла разительно отличаться от того, что демонстрировали соседи. Иными словами, регионы рассказывали о себе – а все описания такого рода, как уже упоминалось, попадали на стол новому императору – через демонстрацию системы социальных иерархий [156]. При этом образ, сконструированный для верховной власти, оказывался в известной мере уникальным, даже несмотря на наличие в региональных процессиях одних и тех же сегментов и отделений.

Само по себе появление такой вариативности стало возможным в силу стечения обстоятельств, главным из которых стала неожиданность произошедшего. Александр I был первым российским монархом, скончавшимся вдали от столиц, и принять решение относительно многочисленных вопросов практического и церемониального характера, связанных с перемещением его останков по огромной территории, было задачей непростой. Сразу после кончины императора были созданы две временные структуры, в задачи которых входила организация перемещения тела монарха в столицу и его похороны – Чрезвычайный комитет в Таганроге во главе с генерал-адъютантом князем П. М. Волконским и Печальная комиссия в Петербурге, которую возглавил князь А. Б. Куракин.

Переписка Волконского и Куракина демонстрирует, что, при всем желании первого следовать инструкциям из столицы, сделать это получалось далеко не всегда. Ответы на многочисленные вопросы (использование регалий, определение маршрута, охрана кортежа и пр.) в Петербурге находились небыстро [157]. Волконский ждал инструкций неделями и часто вынужден был решать вопросы исходя из собственного видения; планы и фигуры, «потребные для церемонии», он также рисовал самостоятельно [158]. Некоторые решения петербургская Печальная комиссия оставила на усмотрение находившейся в Таганроге вдовы Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны. Пребывавшая в тяжелом, подавленном состоянии, вдовствующая императрица, в свою очередь, перепоручала дела все тому же князю П. М. Волконскому. Иногда инструкции из столицы и вовсе приходили слишком поздно. Так, во время остановки в Бахмуте похоронный кортеж догнал прибывший из Петербурга И. В. Васильчиков, которому новый император Николай I поручил возглавить шествие. Однако эти полномочия по поручению императрицы Елизаветы Алексеевны уже исполнял В. В. Орлов-Денисов, и Васильчикову ничего не оставалось, как направиться обратно в столицу [159].