Степан Шешуков - Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Статьи «Правды» о деятельности РАПП следует расценить как первый шаг, серьезный подступ к тому решению партии, которое состоялось 23 апреля 1932 года.

Нетерпимое отношение руководителей РАПП к самокритике обнаруживается во всем. После того как Ю. Либединский допустил переоценку сатирической поэмы «Слезай с печки» и подвергся критике, он не признавал своей ошибки до тех пор, пока не поступило в комфракцию секретариата РАПП заявление Ф. Панферова, В. Ильенкова и А. Исбаха. 4 апреля 1931 года комфракция по письму названных авторов вынесла специальное решение, обязывающее Либединского выступить в журнале «На литературном посту» с критикой своих ошибок. Только после этого появилась маленькая заметка в этом журнале «О моей ошибке», где сказано: «Слезай с печки» примером овладения диалектико-материалистическим методом служить не может» [566] «На литературном посту». – 1931. – № 10. – С. 25. .

На заседании комфракции от 11 ноября 1931 года, где обсуждалась статья Г. Васильковского в «Правде», В. Ильенков заявил: «Как образец развертывания творческой самокритики тов. Киршон приводил выступление Либединского по поводу «Слезай с печки». Это печальная история. Приходится напомнить, что у Либединского признание пришлось буквально вытащить нашим заявлением во фракцию. «На литпосту» это было обойдено. И только после нашего заявления тов. Либединский должен был признать эти ошибки… Тов. Ермилов на прошлой фракции очень горячо, потрясая кулаками, говорил от имени пролетарского пролетариата, что вся опасность заключается в зажиме самокритики, в бюрократизме и т. д. Но я никогда не видел, чтобы тов. Ермилов в таком же ажиотаже, с таким же оживлением говорил о своих ошибках. Даже напоминание «Правды» по этому вопросу он не принял к исполнению» [567] Рукописный отдел ИМЛИ им. Горького, ф. 40, оп. 1, ед. хр. 46. . На этом же заседании А. Серафимович подметил, что самокритика лишь тогда появляется, когда РАПП или ее руководителей «припрут к стенке». «Те ошибки, о которых говорит «Правда», как раз опасны и они существуют. Хотя тов. Авербах и признает, что ошибки есть, но тем не менее спорит против этого» [568] Там же. .

Самым показательным примером отсутствия самокритики у руководства РАПП являлась реакция их на статьи в «Правде». Как только газета публиковала критические выступления по адресу РАПП, сразу же руководство направляло в ЦК ВКП(б) заявление с требованием изменить «враждебную линию, которую систематически ведет «Правда» по отношению к РАПП».

ЦК ВКП(б) на протяжении всего 1931 года, как и всегда, находился в курсе всех событий, которые происходили на литературном фронте. Его указания и критика деятельности РАПП безоговорочно принималась руководством этой организации, шли заверения о переломе, о решительной перестройке всей работы, но никаких существенных перемен не происходило.

На 5-м, последнем пленуме РАПП, получившем название «экстренного», был разрешен конфликт с комсомолом, но спор между творческими группировками так и не приобрел благоприятного завершения. В заключительном слове Авербах потребовал от творческих группировок (кроме панферовской появилась еще одна, сформированная из бывших членов «Кузницы») проекты творческих платформ. «Нам придется, – сказал он, – до съезда провести два-три совещания для того, чтобы все эти проекты разобрать» [569] «На литературном посту». – 1932. – № 2. – С. 5. (Л. Авербах имел в виду запланированный на 1932 год съезд пролетарских писателей СССР). Как отнеслись руководители РАПП к этим проектам, видно из статьи одного из ее секретарей, М. Серебрянского, «Творческая платформа «Кузницы», опубликованной в начале апреля 1932 года в журнале «На литературном посту». Автор констатирует, что «ее основные ошибки являются ошибками правооппортунистического характера, проявлением влияний идеалистической воронщины и механицизма на творческие позиции «кузнецов» [570] «На литературном посту». – 1932. – № 7. – С. 31. . После таких заключений пропадала охота не только составлять проекты платформ, но и создавать творческие группировки.

В вопросе о творческих группировках Фадеев занимал особую позицию. Он заявлял: «Я люблю группироваться с теми людьми, которые пишут иначе, чем я»; «Было бы скучно и бесполезно находиться в одном объединении с теми, кто пишет, как я. Я бы от них ничего поучительного для себя не приобрел»1. Когда начали выдвигать его «Разгром» как образцовое произведение пролетарской литературы, он решительно возразил. То же самое он делал, когда начали на эту роль ставить «Бруски». Фадеев глубже остальных напостовцев подходил к вопросу о творчестве. Он справедливо утверждал, что «творческая практика в пролетарском литературном движении чрезвычайно разнообразна и, во всяком случае, никак не умещается в рамки «двух струй». Благодаря такому подходу создается образ какого-то существующего лишь в воображении этих людей «идеального» пролетарского писателя. Этот «воображаемый» писатель целиком уже овладел методом диалектического материализма, он создает идеальные произведения, а все существующие в действительности пролетарские писатели, конечно, на этого идеального, выдуманного пролетарского писателя не похожи и обязаны у этого идеального писателя учиться. Беда, однако, в том, что такого писателя нет, и беда в том, что по одному писателю в литературе вообще равняться нельзя» [571] Фадеев А. Какая литература нужна рабочему классу. – М.-Л.: ГИХЛ, 1932. – С. 13. . Он справедливо указывал на то, что творческих «струй» в литературе много, «многообразие их совершенно закономерно», что нельзя позволять какой-нибудь из групп командовать в вопросах творчества, что следует поддерживать все плодотворное в каждой из них и по-товарищески, прямо критиковать их слабые стороны. «Зачем же молчать? Приходи и выкладывай, что ты думаешь, чем ты можешь помочь общему делу. В пьесах Киршона есть схематизм и ходульность, у Безыменского их в десять раз больше, а Фадеев отстает в тематическом отношении, а у Либединского срывы в рассудочный психологизм, а Панферов эмпиричен, натуралистичен, а у Шолохова сильны моменты объективизма» [572] Там же. – С. 17. . (В скобках заметим, что Фадеев несправедливо обвинил Шолохова в объективизме, а себя в тематической отсталости.)