Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

После первой аудиенции Гаррис несколько раз бывал при дворе, отмечая, что всякий раз императрица отличала его своим вниманием. Посол сетовал, что досадное недоразумение помешало ему представить императрице своих супругу и сестру из-за того, что весь их гардероб погиб «вследствие нерадения капитана, на корабле которого пришли сундуки». Подобная потеря «весьма чувствительна в стране, где предметы такого рода дороги и редки, – заключал Гаррис, – особенно же в минуту, когда праздники по случаю рождения великого князя Александра Павловича, усиливают требования на этот товар» 434 434 Там же. С. 1470. .

Получив из Лондона депешу, посол отправил 30 января 1778 г. ответ, в котором конкретизировал порученное ему задание. «Если я не ошибаюсь, – писал он, – смысл данного мне предписания был таков: узнать при здешнем дворе, насколько он расположен к заключению с нами наступательного и оборонительного союза. Если бы это расположение оказалось благоприятным, мне следовало бы вступить в переговоры по этому делу; в противном же случае надо было уклониться от этого предмета, не оставив дурного впечатления и не допустив возникновения вредных последствий от благих намерений» 435 435 Там же. С. 1472. .

К исполнению задания Гаррис приступил немедленно. Посол прекрасно понимал, что при дворе никто, кроме главы внешнеполитического ведомства Н.И. Панина, «не имеет перед императрицей голоса в рассуждениях об иностранных делах», а потому решил незамедлительно установить с ним доверительные отношения. И это ему удалось. «Ко мне он вежлив до крайности, – писал Гаррис о Панине, – и в доме его я постоянно нахожу самый радушный прием» 436 436 Там же. С. 1471, 1469. . Примечательно, что поначалу посол был самого высокого мнения о графе Панине. «Прекрасное сердце, великое тщеславие и чрезвычайная беспечность составляют отличительные черты его. Кроме того, он … желает казаться прямым и откровенным, а при рассуждении о делах тщетно стремится принять на себя все достоинство, подобающе главному министру страны … Я не отдал бы ему должной справедливости, – заключал Гаррис, – если бы забыл упомянуть, что он недоступен для подкупа, и что везде, где ему случается действовать одному, поступки его безукоризненно честны» 437 437 Там же. С. 1471–1472. . Забегая вперед, заметим, что свое мнение о графе Панине британский посол резко изменил, когда столкнулся с твердой и неуступчивой позицией министра в отстаивании интересов Российского государства.

26 января 1778 г. Гаррис известил Саффолка о том, что уже дважды говорил с графом Паниным, причем «коснулся предмета со всевозможной осторожностью, … с должной откровенностью и убеждением». Однако Панин, по мнению посла, «оказался нисколько не приготовленным к такому объяснению». Очевидно, это удивило его, но затем он поинтересовался, имеет ли Гаррис на этот счет какие-нибудь предложения. «Наша взаимная честь и наши взаимные выгоды – вот предполагаемые великие цели, – отвечал посол. – Приняв во внимание настоящее критическое положение обеих империй … нетрудно будет начертать общие условия договора» 438 438 Там же. С. 1470. . Граф выслушал дипломата с большим вниманием и пообещал передать сказанное им императрице при первой возможности.

Спустя три дня, Гаррис получил ответ от императрицы, который был ему зачитан Паниным. В депеше Саффолку Гаррис сообщал, что по утверждению графа, Екатерина «очень чувствительно» отнеслась к подобному доказательству дружбы короля, и что ее личное уважение к особе Его Величества, также как и расположение к английскому народу, оставались неизменными. Императрица сознавала, что выгоды обеих держав в отношении торговли и политики были «так тесно связаны между собой, что нельзя было нанести удара величию одной из них без того, чтобы и другая не пострадала» 439 439 Там же. С. 1474. . Поэтому она не может отказаться от предполагаемого союза, но условия, на которых он будет заключен, нуждаются в уточнении. Екатерина настаивала на том, чтобы англичане представили проект условий оборонительного союза, подчеркивая, что речь может идти исключительно об оборонительном, но никак не о наступательном союзе. Само слово «наступательный», по утверждению Панина, внушало императрице «отвращение» 440 440 Там же. С. 1475. . От себя граф добавил, что интересы Англии и России тесно связаны между собой, но он опасается, как бы предполагаемый союз не навредил Северной системе, инициатором которой он являлся. Посол заверил Панина, что известит свое руководство о его мнении.